Вердикт двенадцати
Шрифт:
Доктор Паркс забрался в автомобиль и благожелательно улыбнулся молодому человеку, чье имя успел позабыть, — кстати, почему этот парень уходит, а не возвращается в дом? Ах да, он же, конечно, учитель, а никакой не родственник. Доктор включил передачу, машину рвануло, она со скрипом тронулась, но мотор сразу заглох — ручной тормоз не был отпущен. «Что-то я стал забывчив», — сказал доктор про себя, но тут же затоптал эту мысль — об этом он не смел даже думать.
Утром его срочно вызвала по телефону миссис Родд. Ее встревоженный голос совсем не походил на воркование миссис ван Бир. Пожалуйста,
Его проводили наверх. Миссис ван Бир перехватила его на площадке перед дверью, в то время как миссис Родд слушала, стоя на лестнице.
— Его все время рвет, доктор. Он даже не сумел удержать прописанной вами соды, а от лечебного сиропа, говорит, ему больно, так что утром я не стала его давать. Да Филиппа все равно бы стошнило. У него очень плохой вид, он совсем ослабел. А в последний раз, мне показалось, его вырвало кровью.
Доктор Паркс ничего не сказал, но упоминание о крови заставило его вздрогнуть. А когда он увидел Филиппа, то еще тревожней свел брови: мальчик лежал неподвижно, глаза у него совсем ввалились. Он немного потел и непроизвольно почесывался. Доктор Паркс послушал ему сердце и совсем испугался. Миссис ван Бир спросила:
— Что с ним, доктор? Ему хуже?
— Оставьте-ка нас, пожалуйста, на минутку, — мрачно ответил он.
Когда она вышла, он присел у постели, но ничего не стал делать, только смотрел на мальчика. Наступила минута, которая, как надеялся доктор, его все же минует, ибо ничего страшнее врачу выпасть не может. Его пациенту грозит смерть, это он видел, но понимал он и то, что не имеет и малейшего представления о причине болезни. Врач помоложе, возможно, и поставит диагноз. Но сам он… от него не больше пользы, чем от африканского знахаря, и кто знает — вдруг он до сих пор только вредил ребенку? Рвота и в самом деле была с кровью, он сразу это заметил. Однозначно зловещий симптом — но чего именно?
Он взглянул на мальчика, который, судя по всему, находился на грани комы, и принял решение. Выйдя на площадку, он тихо прикрыл за собой дверь и произнес:
— Миссис ван Бир, боюсь, мне следует посоветоваться с коллегой. Болезнь дает весьма странные проявления. Если у вас нет других предложений, я бы хотел пригласить для консилиума доктора Херрингтона из Рэкхемптона.
— Ох, доктор, неужели Филипп тяжело заболел?
— Я немного встревожен, — признался он. — Думаю, второго врача следует пригласить как можно скорее. С вашего позволения, я бы хотел немедленно ему позвонить.
— Как скажете, доктор.
Доктор Паркс позвонил и вернулся сказать, что приедет с доктором Херрингтоном в половине первого, а если получится, то и раньше.
Оба врача и вправду приехали в четверть первого. Доктор Херрингтон был высокий брюнет лет около сорока, живой и решительный. Доктор Паркс выглядел совсем подавленным. Миссис Родд бросилась им навстречу.
— Господи, наконец-то, — выпалила она. — Ужас, просто ужас. Теперь его рвет одной кровью. — Она поднялась за ними наверх. — Тетю он к себе не подпускает.
Вскоре после ухода доктора Паркса Филипп открыл глаза и увидел, что на него смотрит миссис ван Бир. Миссис Родд стояла у двери. Мальчик произнес слабым голосом,
— Уходи. Не смей больше ко мне приближаться.
— Миссис Родд…
— Не давай тете ко мне подходить.
Миссис Родд приблизилась к постели и дипломатично сказала:
— Хорошо, хорошо. Я тут побуду.
— Позови… мистера Гиллингема.
— Сегодня он не пришел, мой хороший; у тебя нету сил заниматься.
— Мне нужно… ему что-то сказать.
— Я ему передам, когда он завтра придет, и если доктор разрешит, он обязательно к тебе поднимется.
Филипп закрыл глаза.
Врачи вошли, и при виде открывшегося им зрелища оба на миг застыли — один, высокий, живой и черноволосый — и другой, сутулый, седой и дрожащий. Затем первый быстро направился к постели, а доктор Паркс закрыл дверь перед носом миссис ван Бир.
Минут через десять он вышел и велел позвать миссис ван Бир.
— Страшный удар, — произнес он и несколько бессвязно добавил: — К сожалению, Филипп…
— Он умер! — крикнула миссис ван Бир.
Доктор опустил голову.
— Я думаю, пусть лучше с вами поговорит доктор Херрингтон.
Его младший коллега подошел со словами:
— Я глубоко, глубоко опечален. Мы сделали для вашего племянника все, что могли, но его уже нельзя было спасти. И еще, — сказал он со вздохом, — я считаю нужным уведомить вас, что причины смерти вызывают у нас подозрения. Мне крайне неприятно усугублять ваше горе, но мы с доктором Парксом пришли к заключению, что необходимо вскрытие.
Миссис ван Бир дико на него посмотрела и, ни слова не сказав, кинулась в комнату умершего мальчика.
VIII
По какой-то непонятной причине большая часть окон в зале дознаний была закрыта, хотя на улице стояла жара, а в комнате было полно народу. Коронер [35] доктор Сондерс непрерывно отирал лоб, но ему и в голову не приходило распорядиться, чтобы проветрили зал. В спертом воздухе у людей разболелись головы, стало трудно сосредоточиться.
35
Коронер — в Великобритании должностное лицо при органах местного самоуправления, которое в присутствии присяжных производит осмотр трупа или дознание в случаях насильственной или внезапной смерти при сомнительных обстоятельствах; коронерское разбирательство определяет целесообразность возбуждения уголовного дела по факту смерти.
Первым давал показания доктор Паркс. Он как-то разом одряхлел: его сутулость бросалась в глаза, на усталом лице залегли глубокие морщины. На вопросы он отвечал неуверенно, запинался. Вид у него был испуганный.
Но, как гласит пословица, ворон ворону глаз не выклюет. Доктор Сондерс обходился со своим коллегой очень тактично: все врачи в округе прекрасно знали, что Паркс давно утратил квалификацию, но зачем унижать беднягу? Сделанного не переделаешь, к тому же и о врачебном престиже забывать не следует. Да и в любом случае Паркс, вероятно, слишком стар, чтобы натворить новых бед.