Вердикт

Гришэм Джон

Все стали собираться вокруг них.

— Вы, кажется, разбираетесь в судебных делах? — спросила через стол Милли Дапри.

Николас пожал плечами, давая понять, что разбирается куда лучше, чем может сказать:

— Я немного знаком с этой системой.

— Откуда? — поинтересовался Херман,

Николас сделал паузу, чтобы произвести впечатление.

— Я два года учился в юридическом колледже. — Пока остальные переваривали эту весьма интересную информацию, он сделал большой глоток кофе.

Рейтинг Истера среди коллег моментально подскочил. Он уже зарекомендовал

себя как дружелюбный и участливый, благовоспитанный и умный человек. Теперь он вырос в их глазах еще и как знаток законов.

До двенадцати сорока пяти обед так и не прибыл. Тогда Николас резко оборвал разговор и снова открыл дверь. Лу Дэлл стояла в коридоре, нервно поглядывая на часы.

— Я послала туда Уиллиса, — поспешно объяснила она. — Он должен вернуться с минуты на минуту. Мне очень жаль, что так получилось.

— Где здесь мужской туалет?

— За углом справа, — сказала она и с некоторым облегчением указала направление рукой.

Не задерживаясь возле туалета, Истер тихо спустился по черной лестнице и вышел из здания суда. Пройдя два квартала по Лэмьюз-стрит, он зашел в Старый рынок — пешеходный торговый квартал, расположившийся на месте бывшего делового центра Билокси. Истер отлично ориентировался в этом районе — его дом был всего в полумиле отсюда. Ему нравились кафе и закусочные, которых было множество в Старом рынке. Имелся здесь и отличный книжный магазин.

Повернув налево, он вскоре вошел в большое белое здание, где находился известный местный ресторан “Мэри Маханиз” — любимое место встреч городской общественности во время слушаний в суде. Истер прорепетировал этот путь неделю назад и даже отобедал в непосредственной близости от столика почтенного Фредерика Харкина.

Сейчас он вошел в ресторан и спросил у первой встретившейся ему официантки, обедает ли еще судья Харкин. Да. А где? Она показала, и Николас быстро прошел через бар и маленький вестибюль в обеденный зал, залитый солнечным светом и украшенный множеством живых цветов. Народу было много, Его честь сидел за столиком на четверых. Харкин увидел Истера, и вилка с насаженной на нее мясистой жареной креветкой застыла у него в руке на полпути ко рту. Он узнал в Николасе одного из присяжных, к тому же на груди у него красовался красно-белый значок.

— Простите, что беспокою вас, сэр, — сказал Николас, останавливаясь у края стола, уставленного тарелками с горячим хлебом, аппетитными салатами, закусками, а также большими стаканами чая со льдом. Глория Лейн, секретарь суда, тоже онемела от изумления. Вторая женщина за столом была помощницей секретаря, третья — судебным делопроизводителем Харкина.

— Что вы здесь делаете? — спросил Харкин. К его нижней губе пристал крохотный кусочек козьего сыра.

— Я здесь по поручению жюри.

— Что случилось?

Николас наклонился поближе, чтобы не устраивать сцены.

— Мы голодны, — сказал он сквозь зубы. Четверо напряженных людей за столом отчетливо уловили гнев в его словах. — Пока вы, уважаемые господа, наслаждаетесь здесь отличной едой, мы сидим в четырех стенах в ожидании “комплексного

обеда”, который почему-то никак не доберется до нас. Позвольте со всем уважением заметить вам, сэр, что мы голодны. И весьма расстроены.

Вилка Харкина с силой ударилась о тарелку, креветка соскочила с нее и шлепнулась на пол. Он швырнул на стол салфетку, бормоча себе под нос что-то совершенно неразборчивое. Взглянув на женщин, составлявших ему компанию, судья поднял брови и сказал:

— Что ж, пойдемте разберемся.

Женщины вскочили, и все пятеро, вихрем пронесясь через обеденный зал, выскочили из ресторана.

Когда Николас с судьей Харкином и тремя женщинами, пройдя по коридору, появились в комнате присяжных, Лу Дэлл и Уиллиса нигде не было видно. Стол оставался пустым — никакой еды. На часах — пять минут второго. Присяжные замолчали и уставились на Его честь.

— И вот так уже почти час, — сказал Николас, махнув рукой в сторону пустого стола. Если поначалу присяжные удивились, увидев судью Харкина, то через несколько мгновений удивление сменилось гневом,

— Мы имеем право рассчитывать на то, чтобы с нами обращались достойно, — раздраженно сказал Лонни Шейвер, и это окончательно добило судью.

— Где Лу Дэлл? — спросил он, обращаясь к трем сопровождавшим его женщинам.

Все три посмотрели на дверь, через которую как раз в этот момент ворвалась Лу Дэлл. Увидев Его честь, она застыла как вкопанная. Харкин посмотрел ей прямо в лицо.

— Что здесь происходит? — сдерживая ярость, спросил он.

— Я только что звонила в ресторан, — ответила она, запыхавшись; от страха лицо ее покрылось испариной. — Произошло какое-то недоразумение. Они говорят, что кто-то им позвонил и сказал, будто обед откладывается до половины второго.

— Эти люди умирают от голода, — сообщил Харкин, словно Лу Дэлл еще этого не знала. — До половины второго?

— Там в ресторане что-то напутали. У них что-то с телефоном.

— Какой ресторан?

— О’Рейли.

— Напомните мне поговорить с хозяином.

— Да, сэр.

Судья переключил внимание на присяжных.

— Приношу вам свои извинения. Это больше не повторится. — Он помолчал немного, взглянул на часы и мило всем улыбнулся. — А пока я приглашаю вас всех отобедать вместе со мной в “Мэри Маханиз”. — И, повернувшись к своему делопроизводителю, распорядился: — Позвоните Бобу Махани и скажите, чтобы он приготовил для нас дальний кабинет.

На обед подали закуску из крабов, свежие устрицы и знаменитое фирменное блюдо Махани — суп из стручков бамии. Это был звездный час Николаса Истера. Покончив с десертом уже после половины третьего, они неспешно отправились вместе с судьей Харкином в суд. К тому моменту, когда присяжные заняли свои места, готовые продолжить работу, все присутствующие уже знали историю их восхитительного обеда.

Нил О’Рейли, хозяин закусочной, позднее предстал перед судьей и поклялся на Библии, что ему позвонила какая-то молодая дама, представилась помощницей секретаря суда и велела доставить обед для присяжных ровно в половине второго.