Веретейская волость
Шрифт:
Глубокая яма «братской могилы» существует и до сих пор. Местные предания гласят, что среди расстрелянных были и невиновные. К Соколовым в деревню Кашино приехал молодой брат хозяина из Петербурга. Милиционер Николай Голубев под наганом увел его на расстрел, приревновав к своей дочери Шуре… Когда на казнь повели зажиточного крестьянина Жилкина Александра Павловича, из толпы вышел его сын Александр и сказал: «У отца большая семья, расстреляйте меня вместо него». Отца отпустили, а сына расстреляли. После восстания эсер Ганин скрылся в Петербурге у сестры, и только перед самой войной она его выдала. Милиционер Голубев умер в 50-е годы – старики его не уважали.
Примечательно, что веретейцы параллельно посылали своих бойцов на помощь красным во время подавления белогвардейского мятежа в Ярославле. Правда, некоторые из них переметнулись на сторону восставших. Как сообщали мологские «Известия» в статье «Позор изменникам», среди добровольно сдавшихся в плен
После революции Веретейская волость была разделена на три территории, управляемые разными сельскими советами – Сысоевским, Веретейским и Шуморовским.
Еще одна справка. Веретейские земли поочередно входили в состав Ярославского, Моложского, Шуморовского, Московского княжеств. Затем с начала XVIII века Петром I было введено деление страны на губернии. Указом Петра от 18 декабря 1708 года в целях укрепления аппарата власти на местах, а также для улучшения сбора налогов и набора солдат были учреждены восемь огромных по площади губерний и между ними расписаны города с уездами – Веретейская земля вошла в состав Ингерманладской (позже Санкт-Петербурской (14 октября 1710 год)) губернии. Вторая административная реформа Петра I ввела новое деление страны. Указом от 29 апреля 1719 года страна была поделена на десять губерний, каждая из которых делилась на несколько провинций, и Веретея вошла в состав Пошехонской провинции. В дальнейшем, по указу Екатерины II от 14 марта Пошехонская провинция была ликвидирована – ее территория была отнесена к Московской губернии. Наконец, по указу от августа 1777 было утверждено Ярославского наместничество, которое делилось на 12 уездов, и Веретея обрела постоянную прописку: Ярославская губерния, Мологский уезд. Но при новой власти административно-территориальное деление снова подвергается пересмотру. Два года, с 3 февраля 1921 по 15 февраля 1923, Мологский уезд входил в Рыбинскую губернию. В мае 1923 г. по постановлению президиума Мологского уездного исполкома от 7 февраля 1923 г. Шуморовская волость была влита в Боронишинскую Рыбинского уезда, а Веретейская – в Лацковскую. Но и эта реформа себя не оправдала, вскоре все вернули на круги своя. В 1929 г. уезд ликвидирован, его территория вошла в Рыбинский округ. Затем уезд стал Мологским районом Ярославской губернии, которая, в свою очередь, вошла в состав Ивановской промышленной области. В середине тридцатых правильным адресом Веретеи было Мологский район Ярославской области, но 20 декабря Указом Президиума Верховного Совета РСФСР Мологский район был ликвидирован как административная единица, и село обрело свой настоящий адрес: Некоузский район Ярославской области.
При новой власти стали организовыватся так называемые Общества потребителей. В волости их образовалось целых четыре: 1-е Веретейское (председатель В. И. Калашов), 2-е Веретейское (Н. Т. Кадуленков), Заладьевское (В. А. Липатов) и Шуморовское (А. А Чистяков). В Мологском Обще-Кооперативном союзе, объединявшем волостные общества, веретейские кооператоры играли далеко не последнюю роль. К. А. Мраморный был начальником инструкторского отдела, В. А. Липатов состоял членом правления, а бывший волостной старшина И. А. Обляпин неоднократно выбырался в Президиум. В 1920 году К. А. Мраморный выбирался в уполномоченные по собранию Губернского союза. Создавались и кредитные товарищества: Веретейское (П. О. Жилкин) и Шуморовское (А. А. Смирнов).
4 ноября 1929 года по инициативе сельских активистов-коммунистов Овчинникова и Некрасова была создана группа по организации колхоза. В нее вошли 27 бедняцких хозяйств. Активисты ходили по дворам и вели агитационную работу. Четвертое февраля по Веретейскому и Сысоевскому сельсоветам было объявлено нерабочим днем. В маленьком Веретейском народном доме началось шумное многолюдное собрание. Все говорили, спорили, нервничали. Многие уходили и, посовещавшись с домашними, возвращались. В этот день 870 семей объединились в колхоз «Луч коммунизма». Председателем избрали красноармейца Шобылева. Но среди этих семей 430 было колеблющимися и не верящими в преимущества коллективного труда. Вскоре многие под напором антипропаганды стали забирать скот и инвентарь из колхоза. Их называли «выходцами». На руку колхозникам сыграло то, что первый колхозный год удался на редкость урожайным, и после дележа прибыли «по справедливости» все члены коллективного хозяйства улучшили свое материальное положение. «Выходцы» под разными предлогами стали возвращаться. В их заявлениях – вся психология и политика крестьян того времени. «Ушла я из колхоза под давлением кулаков своей деревни. Сознаю свою ошибку и прошу вернуть меня в колхоз. Ермакова Александра». «Меня не было дома, а бабы написали заявление о выходе из колхоза и забрали лошадь. Теперь вся наша семья одумалась и вступает обратно в колхоз. Калашников». В 1930 году начались раскулачивания и репрессии «вредителей» (дочь владельца мельницы
Одной из самых больших проблем при дележе земли была неравноценность пролодородности и удобства освоения. Самым большим камнем преткновения (и полем для перегибов) оказалась разработка «мха». Областные сельхозспециалисты так писали в своем обозрении:
«Организация Веретейского района для разработки „мха“ (1800 гектаров) встречает значительные трудности, которые в основном сводятся к к удаленности массы отрубов на „мху“ от места нахождения самих землепользователей (деревни Чурилово, Большие Столбищи, Малые Столбищи, Лямино). В результате этого обнаружилось, что наиболее активное желание для разработки проявляют селения, не имеющие совсем землепользования на урочище „мох“, но находящиеся по своему расположению близко от урочища. Наоборот, приходится констатировать, когда зачастую селения, пользующиеся „мхом“, обнаруживают полнейшую вялость и даже, иногда, полнейшее нежелание участвовать в разработке». В 1930 году колхоз «Луч коммунизма» присоединился к почину 100 сельхозартелей и создал колхозно-производственный трибунал, который самостоятельно судил отстающих в производстве и «вредителей». Весной 1932 года перед агротехническим конгрессом в Иванове колхоз посетила иностранная делегация. Американец Джамбатиста писал: «Здесь, в коллективном хозяйстве, нагляднее, чем где бы то ни было, можно видеть весь размах социалистической переделки отсталого сельского хозяйства дореволюционной России, всю мощь, силу и выгодность коллективного труда». К 1933 году в хозяйстве было 1500 колхозников, и «Луч коммунизма» был признан одним из лучших колхозов Ивановской промышленной области. Были построены молочная ферма в Дуброве, маслодельный завод в Реже, свинарник в Сысоеве.
В 1934 году на средства Александра Саукова в Чурилове была организована изба-читальня. Его сестра Лидия так вспоминает об этом: «… Несмотря на трудности в материальном положении, первые же заработанные деньги после окончания института и сбереженные от поездки в экспедиции, Шура пожертвовал своим землякам на строительство избы-читальни в деревне Чурилово.
Я вспоминаю, какое было торжество в день открытия избы-читальни, особенно среди молодежи, а ее в то время было много в деревне.
Это было зимой, примерно в 1927 году, стояла великолепная солнечная погода, собрались все жители деревни. В это время сладости были очень большой редкостью, но в связи с таким событием Веретейский потребсоюз отпустил несколько ящиков пряников и конфет. Чаепитие затянулось далеко за полночь, а на следующий день всех жителей деревни Шура сфотографировал…
Для избы-читальни Шура подарил много художественной литературы, среди которой были собрания сочинений Пушкина, Тургенева, Л. Толстого, Лескова и других классиков – всего около 300 книг. Книгами пользовались не только жители деревни Чурилово, но их читали и односельчане из деревни Кашино, Ефаново и других. Позже эти книги были переданы в Веретею.
Изба-читальня долгое время служила колхозникам для проведения колхозных собраний…»
Кроме «Луча коммунизма» есть упоминания о сельхозобществе «Волга», колхозах «Шуморовец», «Победа» и «Свобода», действовавших на территории волости.
В 1935 году началось сооружение Угличской и Рыбинской плотин, для чего в системе НКВД был организован особый отдел «Волгострой». Гигантское строительство унесло тысячи жизней, и на Веретейском кладбище, как одном из самых близких, было выкопано несколько огромных братских могил. «Мертвые тела везли подводами», – вспоминают очевидцы. Жители со всей России нашли здесь последний приют. А веретейцев сталинские репрессии разбросали по другим концам страны.
На Покров 2007 года на Веретейском кладбище совместными стараниями местной администрации и епархии был водружен и освящен огромный крест памяти всех жертв тех времен. Разные судьбы, разные профессии, разный возраст – где теперь лежат наши земляки? И кто лежит на Веретейской земле? Не на все вопросы будут четкие ответы.
13 апреля 1941 года в связи с пуском Рыбинской плотины половина Веретейской волости ушла под воду, а вместе с ней самые плодородные земли Молого-Шекснинской поймы. Не стало Шуморовского прихода…
Когда началась война, больше тысячи жителей волости пошли защищать Родину. Двести пятьдесят шесть из них не вернулись домой. Может быть, кто-нибудь возьмется за создание и издание Книги Памяти Веретейской волости. И воздастся тому сторицей.
В войну все оставшееся население волости от мала до велика трудилось на колхозных полях. Вернувшиеся бойцы сразу же сели за трактора – вырастить хлеб для истощенной Родины. Колхоз вернул себе лидирующие позиции в области. В 1954, 1955, 1956, 1957 годах веретейские труженики – дипломанты и медалисты Всесоюзных сельскохозяйственных выставок. В 1971 году свинарке Зинаиде Дмитриевне Бондаренко было присвоено звание Героя Социалистического труда.