Веревка

Райз Тиффани

Ничего. Совсем ничего.

Музыка затихла. Элеонор не знала, как долго играл Сорен. Часы на стене говорили час, но, безусловно, они ошибались. Прошло несколько минут.

Сорен вернулся в хоры и улыбнулся, видя ее на коленях на балконе.

– Вы играете на пианино.

– И что же заставило тебя так думать?

Она рассмеялась и повернула голову, положив ее на руку, и смотрела на него.

– Вы хорошо играете.

– Да.

–

И такой скромный.

Он усмехнулся.

– Скромность - это осознание своих сильных и слабых сторон.

– Почему вы не играете в оркестре или где-то еще?

– Играю. Только по приглашению. Оркестр редко нуждается в пианисте, кроме особых случаев.

– Могу я как-нибудь прийти послушать вас?

– Можешь. Я был бы рад. Музыка помогла тебе размышлять?

– Вроде как. Музыка помогла испытать благодарность за музыку. Не знаю, считается ли это.

– Считается. Музыка - один из величайших Божьих даров нам.

– Не совсем духовно быть благодарной за Иисуса и прощение.

– Бог создал музыку. Ты благодарна за подарок, ты благодаришь дарителя. Что-нибудь еще?

– Да, но это немного глупо.

– В размышлениях нет ничего глупого.

– Что, если я размышляла о том, как будет выглядеть ребенок зебры и гепарда?

– Это будет странным, но не обязательно глупым.

Сорен сел на скамью рядом с ней. Она повернулась и поняла, что сидит у его ног. Она оперлась спиной о стену балкона и улыбнулась ему. Она, определенно, могла привыкнуть сидеть у его ног.

– Хорошо, я расскажу правду. Я благодарна, - начала она, надеясь, что не покраснела, - за вас.

Сорен изогнул бровь.

– Правда?

– Да. Вот и все.

– Элеонор, эти размышления могут остаться между тобой и Богом. Ты не обязана делиться ими со мной.

– Но я хочу. Мне это нужно. Прошлой ночью я была в гостиной и работала над докладом. В своей комнате я не могла заниматься из-за тунца.

– В твоей комнате тунец?

– Долгая история. Просто помните, если у вас когда-нибудь останется половина сэндвича с тунцом, выбросите ее куда угодно, только не под кровать.

– Мудрый совет.

– Короче, мама смотрела новости, пока я писала. Я не обращала внимания, но потом они начали говорить о той девушке. Джеррика как-то там.

– Твоя знакомая?

– Никогда о ней не слышала. Но ей шестнадцать, как и мне. И она была в колонии для несовершеннолетних целый год. Её показывали в новостях, потому что она попала в госпиталь.

–

Она была больна?

Элеонор покачала головой.

– Беременна. Девушки, запертые в тюрьме, не могут забеременеть, верно? Вокруг одни девушки. Девушки и охранники.

Сорен скрестил пальцы и с отвращением покачал головой.

– Один из охранников насиловал ее. Неоднократно. Она попала в новости потому, что они проводили тест на отцовство, чтобы получить улики против охранника. Знаете, почему она попала в колонию?

– А хочу ли я знать?

– За вандализм. Граффити. Она расписывала машины краской из баллончика. Я угнала пять машин и попала на исправительные работы. Она разрисовала их, и ее изнасиловали в колонии. Мама видела этот сюжет. Она видела, как я смотрела его. Она сказала: «Поблагодари Бога, что это не ты. На ее месте могла быть ты». Не знаю, стоит ли мне благодарить Бога. Почему он спас меня, а не Джеррику? Но мне стоит поблагодарить вас. Так что, спасибо.

Сорен протянул руку и погладил ее по щеке. Большим пальцем он смахнул ее слезу.

– Только посмотри на это, - сказал он, повернул ладонь к свету так, чтобы тот падал на слезу на его пальце.
– У кого-то все-таки есть совесть.

Она усмехнулась и вытерла лицо.

– Не смейтесь надо мной.

– Я буду дразнить тебя при каждом удобном случае, юная леди. И ожидаю, что ты будешь делать то же самое в ответ.

– Это я могу. Во-первых, вы слишком высокий. Во-вторых, вы слишком блондинистый. У кого бывают такие волосы?

– У датчан.

– У собак?

– У людей. Моя мама датчанка.

– Ваша мама булочка?

– Она очень добрая женщина.

– Ужасная шутка.

– Тогда почему ты смеешься?

– Просто пытаюсь повысить вашу самооценку, Блонди.

– Ты только что назвала меня Блонди?

– Да, «Назови меня по имени» группы «Блонди». Отличная песня.

– Элеонор, я, правда, не знаю, что с тобой делать.
– Сорен встал и направился к лестнице. Он махнул рукой, показывая, что она должна остаться.

– У меня есть предложения.

– Правда?

– Они по большей части связаны с веревкой.

– Хорошо, - ответил Сорен, продолжая спускаться.

– Почему это хорошо?
– крикнула она.

– Потому что у меня есть веревка.

Конец