Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

Нидал Оле

^{Господа Нидалы вместе}

Мы сознаем, что природа Будды есть у всех, и желаем миру самого лучшего будущего. Все огромные страдания, несчастья и различия – не повод мучиться комплексом вины.

Наш центр под Сан-Диего обещал устойчивый рост. Люди поняли, что «святой» значит «функционирующий». Теперь вся Южная Калифорния могла предложить нечто вневременное ясным умам и приняла практики, которые мы используем повсюду.

В Финиксе начался курс «умирания в сознании». Он проходил

в фантастическом поместье, подаренном Кармапе. Приехали Цезарь и Йошико – это согрело мое сердце. Когда знаки у всех были найдены, Будда Безграничного Света откликнулся на очередные пожелания. На этот раз он благословил землю целыми сутками дождя.

Южная Калифорния была коричневой от долгого зноя. На «Вольво» Роланда мы отправились на север, в Сан-Луи Обиспо. Мой двоюродный брат Дадли организовал большую лекцию в «Церкви Единства». Такой многочисленной аудитории не бывало у меня с тех пор, как разразился скандал вокруг «Дхармадхату». Посетив ферму своих родственников, я воочию увидел последствия пятилетней засухи. Я сам удивился, услышав собственный голос: я публично обещал попросить красного Будду вызвать дождь и выразил уверенность в том, что он поможет нам и в третий раз. Ощущение от этого было непривычное. Логическая половина моего ума говорила: «Стой. Нельзя все время так давить на Будд. Ты их представитель, и если дождя не будет, то ты выставишь их не в лучшем свете». Но я все же несколько раз повторил свою просьбу, глядя вверх, в сторону берега. И одно упрямое «личное» дополнение вызывало еще более странные чувства: мои альтруистические молитвы о благе людей и земли часто сопровождались типично датским желанием, чтобы дожди не начинались, пока мы не покинем Калифорнию.

^{Мои родственники в Сан-Луи Обиспо. Справа Дадли}

25 февраля вместе с семью друзьями мы приземлились на Гавайях. Дженни могла остаться на пару недель, но у всех остальных было только три дня. На Мауи, у Деборы, мы посмотрели новости, и у нас глаза вылезли из орбит: над Калифорнией разразились грозы, и, как я позднее узнал из писем с благодарностями, дожди шли много недель.

Новая Зеландия

Затем мы перелетели в другое полушарие и 2 марта сели в Крайстчерче, в Новой Зеландии. Морин и Манфред организовали три лекции, одну из них у теософов. Скудный растительный мир южного острова сохранил свою самобытность. Доисторические деревья невиданных форм, с исключительно твердой древесиной, росли там, где их никто не замечал. В последнее столетие действовал закон, поощряющий овцеводство, и в результате почти на всех полях деревья срубили. Но такие стволы не гниют, и теперь их странные белесые формы придают древним ландшафтам сходство с картинами Гойи.

Австралия

Сидней нас очень порадовал. Люди вняли всем наставлениям, полученным в прошлый раз, и теперь просили еще. И опять нам помог двадцатилетний опыт развития ста успешных центров. В Канберре, столице страны, наш старый друг Ли работал с аборигенами. Он по-настоящему сокрушался из-за того, как они страдали при каждом соприкосновении с западной культурой, но обрисовал нам и несколько трогательных картин: например, многие из них обожают кататься на машинах. Прямо из конторы социального обеспечения они запрыгивают в такси и выходят из него только тогда, когда проездят все недельное пособие.

Я учил во вьетнамском центре Тхеравады, которым руководил Преподобный Тикх – копия Джамгёна Конгтрула Ринпоче. Его работа шла успешно.

21 марта мы начали ретрит в лесу рядом с Сиднеем. Земля принадлежала знаменитой Айе Кхеме, тхеравадинской монахине немецкого происхождения. До лесных пожаров 1994 года считалось, что на

этой территории сохранился уникальный для страны, девственный растительный и животный мир. Руководил заповедником английский монах, «бханте». В начале апреля мы покинули чудесное жилище Петера и Ютты. Ночным автобусом доехали до совершенно английского Мельбурна и оттуда полетели дальше. В Куала-Лумпуре, столице Малайзии, нас встретили добрейшие Угуен и Пегги. Перед нами они пригласили еще Маркуса и Касю из Цюриха. Гостеприимство наших хозяев не поддается описанию: это они год назад подарили нам билеты до Бангкока.

Остановки в столице Таиланда мы опять не смогли избежать. СПИД распространялся быстро, и туристы начинали осторожничать.

Сикким

Хотя мы ничего официального не планировали, те времена, когда можно было в одиночку приехать в Румтек, явно миновали. Наши предприимчивые поляки теперь хотели повидать мир. Они разузнали про наше прибытие в Сикким – и теперь нас окружало тридцать друзей.

^{Последняя встреча с Паво Ринпоче}

Дорога на запад, в направлении Катманду, стала еще хуже. Инфраструктура Непала разрушалась; некоторым из наших спутников, заставшим недавние беспорядки, было что порассказать. Аполитичная «Шангри-Ла» стала историей. Мы остановились на холме Сваямбху у Цечу Ринпоче. Каждый день мы планировали какие-нибудь захватывающие события. Например, стоило взглянуть на успех Тенги Ринпоче в области обучения маленьких монахов. На мои лекции в «Ваджра-отеле» приходили англоговорящие ламы из школы Сакья. Им было приятно видеть, что традиционные поучения можно давать в интересной для современных людей форме, и я благодарно принял их похвалу. Великолепным и памятным переживанием стал визит к Паво Ринпоче незадолго до его смерти.

Ханна отправилась в Гонконг переводить для Шамарпы, а мы с Томеком полетели дальше, надеясь, что это наша последняя встреча с авиакомпанией «Индиан Эйр». Мы были сыты по горло их неразберихой, педантичным взвешиванием багажа и полным отсутствием щедрости. Казалось, даже стюардессы считали личной победой, если им удавалось ни в чем никому не помочь.

Приземлившись во Франкфурте с шестичасовым опозданием, мы увидели толпу из восьмидесяти встречающих. Я гордился ими: во всем чувствовалась свежесть и уверенность в своих силах. С тех пор как наши группы стали приглашать учителей-мирян и ограничивать визиты монахов и монахинь, у нас появлялось все больше современных энергичных людей. Благодаря открытому взаимообмену мы не превратились в мерзлую пирамиду власти. Люди стали ответственными производителями, а не только потребителями буддизма.

С тех пор как наши группы стали приглашать учителей-мирян и ограничивать визиты монахов и монахинь, у нас появлялось все больше современных энергичных людей.

После новостей, благословений и короткой медитации наверху режиссер Клеменс Куби настоял на том, чтобы отвезти нас из Вупперталя на север. Его машина была такой же безнадежной, как и он сам. Из нее вытекал бензин, и мы заглохли посреди автострады. Куби болтал без умолку. Он хотел снять фильм о тибетском перерожденце до того, как два миллиона марок, вырученных за другой проект, уйдут на что попало. В результате появился «Живой Будда» – лента, которую трудно назвать документальной. Там эксплуатируются все самые недостоверные тибетские мифы. Показывается очевидно фальшивое письмо-предсказание, на основании которого было найдено новое воплощение Кармапы. Симпатичный ребенок из кочевого рода все время чем-то раздражен. В январе 2000 года, в возрасте четырнадцати лет, он совершил «чудесный побег» из Тибета; в Индии врачи его обследовали и пришли к выводу, что ему не меньше двадцати. Комедия была окончена.