Верховный пилотаж
Шрифт:
– Боже мой, как хорошо! Как хорошо, Боже ж мой! – Голосила не переставая Инка Недаеттт.
И сбылась мечта сумасшедшего Клочкеда. И испытал он незабываемое чувство от минета вдвоем под винтом…
– Боже мой, как хорошо! Как хорошо, Боже ж мой! – Шептала Инка Недаеттт всякие моменты, когда у нее во рту не было клочкедовского хуя или майянедолетттовой пизды или сиськи.
И продолжалось это много часов подряд.
Клочкеда уже порядком заебало это бесконечное:
– Боже мой, как хорошо! Как хорошо, Боже ж мой!
Не знал
Как наеблись они все до полного отсутствия намека на либидо… Так вдруг…
– Ой, как у меня болит голова!..
Вся троица занималась в тот момент ленивым петингом. Клочкед погрузил средние пальцы обеих рук в пизды подруг, а те держали его за хуй. При этом никто и ничто не шевелилось.
– Боже мой! Как у меня болит голова! – Инка Недаеттт отпустила клочкедовский хуй и схватилась за голову.
– Боже ж мой! Ну, почему она так болит?!
Инка Недаеттт свесилась с кровати и блеванула прямо в клочкедовские тапочки. После этого Клочкед понял, что дело серьезное.
И началась странная суета.
– Боже мой! Боже мой! Как болит голова!
– Шварк! Шлеп! Чпок! – Это Майя Недолеттт вытирает блевотину подруги.
– На, попей водички… – Это Клочкед пытается что-то сделать.
– Боже мой! Боже мой! Как она болит! – Это заело пластинку у Инки Недаеттт.
– Шлеп! Шкырк! Кап-кап-кап!
– Ты глубже дыши, ладно?
– Боже мой! Боже мой!
– Шрасть! Шрык! Буль!
– Может, тебе таблеток каких?
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
– Боже мой! Боже мой!
Клочкед взвыл.
А кто бы не взвыл в такой ситуации? Девка корчит из себя умирающую. Ей явно не так плохо, как она пытается представить, но самое страшное, что она сама уже не может прекратить эту игру!
Поняв это, Клочкед и Майя Недолеттт вновь занялись еблей под навязчивый аккомпанемент:
– Боже мой! Боже мой! Боже мой! Боже мой!
– А когда ей домой пора? – Спросил вдруг Клочкед.
– Не знаю. – Пожала плечами и сиськами майя Недолеттт. – Давай у нее спросим?
– Боже мой! Боже мой!
– Эй! Инка Недаеттт! Тебе домой не пора?
– Тебе не пора домой?
– Боже мой! Боже мой! Давно пора!
– Ты идти сможешь?
– Ты сможешь идти?
– Боже мой! Боже мой! Не смогу!
– Может, ты ее проводишь?
– А давай вместе проводим?
– Боже мой! Боже мой! Как же я домой-то доеду?
– Скоро родичи будут. Убраться ж надо. И, кроме того – она ведь твоя подруга…
– Ага. Как ебать – так твоя подруга, а как провожать – так моя!
– Боже мой! Боже мой!
– Ну, положим, ебались мы все вместе…
– Да, ладно, уж, провожу…
– Боже мой! Боже мой!
Подруги с грехом на пополам оделись, собрались и, под перманентное
Клочкед прибирался. В его ушах звенело: «Боже мой! Боже мой!»
Он посмотрел на часы. Бля. Это «Боже мой! Боже мой!» Инка Недаеттт твердила в течение целых восьми часов! А до прихода предков оставались считанные секунды. Клочкед ускорил темп уборки. Палево было благополучно заныкано, но общий срач оставлял желать лучшего.
Вдруг вошла клочкедовская матушка.
– Боже мой! – Воскликнула она. – Какой же у тебя бардак!
И матушка Клочкеда никак не могла понять, почему ее сын вдруг как сумасшедший стал носиться по всей комнате, орать что-то нечленораздельное, прыгать как оран в гутанге, рвать на себе одежду и вообще, вести себя немного неадекватно…
38. Наркоманская рулетка [1]
Занавес изображает кирпичную стену дома. Постепенно гаснет свет. Звучит тема «Синей птицы» из одноименного спектакля. Голос шепчет: «Мы длинной вереницей пойдем за синей птицей…»
После 4-5 повтора свет гаснет совсем.
Голос: Мы длинной вереницей пойдем за… серой птицей… Мы длинной вереницей пойдем за желтой птицей… Мы длинной вереницей пойдем за красной птицей…
Включается стробоскоп и перед занавесом из одних кулис в другие прокрадываются пять фигур.
1
Пьеса незавершенна.
Пока они не прошли, Голос повторяет свою фразу, всякий раз меняя цвет птицы.
Внезапно все смолкает. Стробоскоп гаснет.
Слева возникает пятно от световой пушки. В нем стоит человек.
Человек: Здравствуйте. (Легкий поклон в зрительный зал.) Я – режиссер этого представления. Я, и вся наша труппа очень признательны вам, уважаемые зрители, что вы решили посмотреть наш спектакль. Смею вас уверить, вы не пожалеете, что впустую потратили этот вечер.
Наш театр – театр экстремальной пьесы. Здесь все как взаправду. Все, почти как в жизни. С некоторыми натяжками, конечно. (легкая полуулыбка.) Здесь никто не ударит вас в лицо, так чтобы вывалилась половина зубов и челюсть раскрошилась на мелкие осколки.
(В противоположном углу сцены Массивный мужик в рваной тельняшке замахивается и бьет мужчину в очках так, что тот с хрустом улетает за кулисы. Хруст сопровождается веером кровавых брызг и несколькими вылетевшими зубами, которые падают в зрительный зал.)
Такое происходит только с актерами, и это все это лишь имитация.
(На авансцене появляется улыбающийся актер-интеллигент, показывая в улыбке, что все зубы у него на месте. Кланяется и уходит. Мужик в тельняшке поворачивается к публике, и та видит его окровавленный рот с пеньками свежевыбитых зубов. Мужик в тельняшке, роняя кровавые слюни, силясь что-то сказать, мычит.)