Veritas
Шрифт:
Даже на самых сложных языках читать проще, чем разговаривать. Поэтому я уселся на пол, и мне удалось разобрать, что написано в брошюре, которой было около двух лет:
Известие о Летающем корабле, счастливо прибывшем из Португалии в Вену 24 июня вместе со своим изобретателем.
Перепечатанное с уже готового экземпляра, посланного на Наумбургскую ярмарку.
Год 1709 Р. X.
1709 год. Вчера утром около девяти часов все в этом городе переполошились и взволновались, все улицы были полны народу, a me, кто не был на улице, высовывались из окон, спрашивая, что произошло; однако почти никто ничего не мог объяснить. Люди сновали туда сюда и кричали, что вот-вот начнется Страшный суд, другие говорили, что случилось землетрясение, а третьи – что перед воротами стоит целая армия турок. Наконец
После множества кругов, описанных этим воздушным наездником, стало ясно, что он намеревается приземлиться на площади города. Однако внезапно налетел ветер, который не только помешал ему исполнить задуманное, но и отнес к верхушке башни собора Св. Стефана, где ее опутал парус, так что машина повисла на соборе. Это событие вызвало новый шум среди всего народа, который бросился к соборной площади, вследствие чего в толпе было растоптано порядка двадцати человек.
Оказавшемуся в воздухе человеку никак не могли помочь все те зеваки, что таращились на него. Он требовал, чтобы его сняли при помощи рук, которые, однако, были чересчур коротки, чтобы оказать такого рода помощь. Когда же через пару часов ситуация в городе ничуть не изменилась и никто не помог чужестранцу, тот стал проявлять нетерпение, взял лежавшие в машине молоток и лом и принялся работать. В результате верхняя часть шпиля, поймавшего его, упала вниз, а он снова смог летать и после недолгого планирования опустил свой воз душный корабль, приземлившись неподалеку от замка императора. Туда немедленно были посланы солдаты городского гарнизона, чтобы защитить этого гостя, не то его разорвала бы на части любопытная чернь.
После этого его разместили в трактире «У Черного Орла», где он отдыхал несколько часов, затем же передал имевшиеся при нем письма всем находящимся в городе португальским посланникам и другим важным господам, которые приходилик нему с визитом, и рассказал, как позавчера, 22 июня, в 6 часов утра он отправился из Лиссабона на своем новом изобретении, по пути постоянно будучи вынужден сталкиваться с орлами, аистами, райскими птицами и другими неизвестными на земле пернатыми, и без двух двойных колунов и четырех ружей, которые у него были при себе, он распростился бы с жизнью и не прибыл бы сюда.
Пролетая мимо луны, сказал он, он осознал, что его с нее видно, ибо возникло сильное волнение. И поскольку он пролетал мимо и мог все видеть и прекрасно различать, в спешке он не успел рассмотреть многого, а только то, что на ней есть горы и долины, моря, реки и поля, также живые существа и люди, у которых хотя и есть руки, как у здешних людей, однако нет ног, они передвигаются по грунту как улитки. Также, подобно черепахе, каждый человек носит на спине большую крышку, под которую он может прятаться целиком. И поскольку таким существам не нужны иные квартиры, он сделал вывод, что в лунном мире нет ни единого дома или замка. По его подсчетам, можно было бы захватить лунное королевство с помощью 40 или 50 изобретенных им кораблей, на каждом из которых должен быть экипаж из 4–5 вооруженных людей, ибо им не было бы оказано большого сопротивления. Сделает ли их величество, король Португальский, какие-либо выводы, станет ясно в дальнейшем.
Что еще я узнал от этого Тесея, будет рассказано в следующей статье. Машину разместили в городском арсенале.
P. S. Только что узнал, что этот якобы воздухоплаватель арестован как ведьмак и в ближайшие дни будет сожжен вместе со своим Пегасом, вероятно, затем, что это искусство, попади оно в нехорошие руки, могло бы вызвать в мире сильные волнения, и чтобы оно осталось никому неизвестным.
Я спросил Фроша, действительно ли этот парусник с перьями, стоящий, всеми забытый здесь, в Месте Без Имени, является тем самым Летающим кораблем, о котором говорится в статье. Вместо ответа Фрош протянул мне еще один лист. На этот раз это была иллюстрация из другого старого издания «Венского дневника».
Сомнений не было: речь шла о точном рисунке корабля. Под ним было короткое сообщение, датированное 1 июня 1709 года:
В Вену, к императорскому двору, прибыл курьер из Португалии с письмами, датированными 4 мая и с изображениями летающей машины, которая якобы пролетает 200 миль за 24 часа и посредством этого сделала возможным посылать войскам письма, подкрепление, провиант и деньги даже в самые отдаленные страны, а также передавать продукты и все необходимые товары в осажденные крепости. Также было представлено письмо, которое было отправлено их королевскому величеству, королю Португальскому, хитроумным человеком из Бразилии, изобретателем летательного аппарата. В скором времени, 24 июня, будет сделан пробный полет в Лиссабон.
Мое
Не случайно, что корабль прилетел из Португалии, принялся тут же объяснять Фрош: всего за год до этого, в 1708 году, король той страны, Иоанн V, женился на сестре Иосифа по имени Анна-Мария. Корабль несколько месяцев стоял в арсенале, пока волнения, вызванные его прибытием, окончательно не улеглись: тем временем городские власти, как можно прочесть в газете, старались замолчать всю эту историю. Ничего из этого не было сообщено императору: Иосиф был очень юн и предприимчив, он обладал живым умом, и уже один вид рисунка, принесенного ему португальским послом, привел бы его в невероятное возбуждение. Он, без сомнения, захотел бы увидеть и обследовать то дьявольское открытие, что, по мнению всех министров, необходимо было непременно предотвратить. Никто ничего не должен был узнать. Летающий корабль был опасен и мог вызвать волнения.
Услышав эти слова, я удивился: разве на протяжении столетий человек не мечтал о том, чтобы кружить в небе, подобно птице? Не зря ведь в газете Фроша Летающий корабль сравнивали с Пегасом, крылатой лошадью из античных легенд, а его штурмана – с героем Тесеем, победившим Минотавра. Невзирая на это повелителя ветров проклинали, даже бросили в темницу. Я же отдал бы душу, чтобы узнать, как ему удалось полететь и каким образом он овладел этим искусством. Я спросил смотрителя, знает ли он что-то об этом. Тот покачал головой.
Воздушная каравелла была тайно вывезена из города и доставлена в заброшенный замок, продолжал он свой рассказ. Сюда никто не станет совать нос. И если однажды он понадобится, то его всегда можно будет вернуть.
Я еще раз обошел корабль, затем влез в него, взобравшись по крылу, которое, как голова и хвост хищной птицы, было вырезано из дерева и позволяло подняться на борт.
Над головами тех, кто находился на борту корабля, высилось несколько шестов, поддерживаемых опорами, двумя на носу и двумя на корме, подобных тем сооружениям, на которых развешивают на улице белье. Только висели на них не простыни, а камни. Это были маленькие блестящие образования желтоватого цвета, и они были прикреплены к шестам с помощью шнуров. Поскольку рукой их было не достать, я попытался на глаз определить, из какого материала они сделаны, когда внезапно понял:
– Янтарь, это прекрасный янтарь. Стоит, наверное, целое состояние. Зачем, черт возьми, они нужны там, наверху?…
Я снова посмотрел на Фроша, но его взгляд свидетельствовал о полном незнании того, что касалось функции этих камней.
Я опять спустился на землю и продолжил исследовать таинственное транспортное средство. Честно говоря, оно находилось не в столь плачевном состоянии, в которое его могли привести дождь, ветер и солнце. Дерево сохранилось очень даже хорошо; казалось, что кто-то время от времени покрывал его защитным масляным слоем, как – я часто это видел – делали римские рыбаки на Тибре. Затем я заметил, что поверхность корпуса не была отшлифована, как у рыбацких лодок. Она состояла из трубок, проходивших от носа к корме по всей длине корабля, словно корабль был сделан из пучка труб.
Я постучал костяшками пальцев по одной из трубок. Звук получился пустым, пустыми оказались и другие трубы, которые я проверил таким же образом. Отверстия трубок были профилированы к носу. На корме же, на другом, так сказать, конце трубок, виднелись отверстия, из которых все, что собиралось на корме, казалось, направлялось вверх, прямо в сторону паруса, накрывавшего весь корабль.
Я бросил взгляд на ровную мачту, гордый нос и маленькую изящную верхнюю палубу. Кое-где заменили шесты, подлатали пробоины, обновили гвозди. Если присмотреться внимательнее, корабль не был ни поврежден, ни развален. Его просто пришвартовали, словно в Месте Без Имени он обрел укромную гавань и, быть может, прилежного юнгу, который за ним присматривал.
– В любом случае это ухоженный маленький кораблик, – заметил я, задумчиво поглаживая киль, выглядевший каким угодно, но не потрепанным.
– Да это же настоящий корабль дураков! – грубо рассмеявшись, объявил смотритель.
Услышав эти слова, я вздрогнул.
Я хотел домой. События дня утомили меня. Кроме того, мне предстояло идти пешком: Симонис бежал вместе с телегой, чтобы увезти малыша в безопасное место. Меня ожидала многочасовая прогулка. Завтра я вернусь, чтобы заняться своей работой. Об этом я сообщил Фрошу и попросил его присмотреть до тех пор за инструментом, который я во время бегства оставил в подвале.
Прежде чем уйти, я бросил еще один взгляд на здание. Как я уже говорил, у него не было крыши. Но только теперь я осознал, насколько бесконечно велико было сооружение, в ширину, длину и высоту – не меньше, чем дворец.
– Что… что это такое? – удивленно спросил я.
– П'ща'ка д'игры вм'ч, – ответил Фрош.
Площадка для игры в мяч? Смотритель просветил меня (хотя у меня снова возникли сложности с пониманием его диалектных выражений), что во времена императора Максимилиана, который основал Место Без Имени, среди господ из высшего света произвела фурор игра, завезенная из Италии, Игроки, оснащенные чем-то вроде деревянного доспеха, пытались отобрать друг у друга кожаный мяч. Они ударяли по нему похожими на пушечные выстрелы ударами, стараясь таким образом получить преимущество над противником. Фрош со смехом добавил, что повреждать себе легкие для того, чтобы отнять у кого-то мяч, глупо и является занятием, которое уж точно не годится для императорского двора, и, конечно же, эта игра должна быть навеки предана забвению, что и случилось. В те давно прошедшие времена эта забава, похоже, имела немало приверженцев, в противном случае для нее не выстроили бы такой роскошной площадки.