Вермахт и оккупация
Шрифт:
Демонтажу подвергались в первую очередь также предприятия, расположенные в прифронтовой полосе, восстановление производства продукции на которых считалось нецелесообразным по военным соображениям.
После поражения на Волге грабеж промышленного оборудования усилился. Так, в феврале 1943 г. как одна из превентивных мер был организован вывоз в Германию оборудования целых предприятий из Минска, Киева и других городов [140] . Наибольшего размаха эти грабительские мероприятия достигли в период лета — осени 1943 г. И больше всего пользы из них извлекали опять-таки германские военно-промышленные концерны. Летом 1943 г. отдельные общества, входившие в концерн Флика, составили, например, целый список по свертыванию украинской металлургической промышленности, который включал в себя десятки наименований, таких, как оборудование чугуно- и сталелитейных, прокатных и коксовых заводов и т. п. [141] . Однако в результате
140
См. Немецко-фашистский оккупационный режим, с. 157.
141
См. Anatomie des Krieges, а.а. О., S. 431.
С еще большей интенсивностью была продолжена и работа по учету важного военного сырья, начатая сразу же после нападения на СССР. С 1942 г. она стала осуществляться «Обществом по торговле сырьем с ограниченной ответственностью» (Рorec), ведавшим всеми материалами, за исключением чисто военных, не только в Советском Союзе, но и в других оккупированных фашистской Германией странах и районах и имевшим во всех штабах, занимавшихся вопросами экономики, при оккупационных органах своих представителей. Примечательным является то обстоятельство, что общество половину своей чистой выручки должно было передавать Верховному главнокомандованию вермахта и министерству Розенберга. Впрочем, понятие «важное военное сырье» в рамках тотальной войны получило столь же тотальную объемность. Сводный отчет штаба экономического руководства «Восток» по состоянию на 31 июля 1941 г. показывает, что оккупационные органы стремились передать в распоряжение фашистской военной экономики любой сколько-нибудь пригодный материал, вплоть до пробок от бутылок и велосипедных камер. В то же время он дает картину размаха экономического грабежа, осуществлявшегося ими.
Исключительно большие усилия предпринимались оккупационными органами и по интенсификации грабежа в области сельского хозяйства. Стремление господствующих кругов фашистской Германии преодолеть нараставший продовольственный кризис за счет усиления грабежа сельскохозяйственных продуктов в других странах, и особенно в оккупированных советских районах, нашло свое отражение в заявлении Геринга на совещании рейхскомиссаров оккупированных областей и командующих войсками по вопросу о продовольственном положении 6 августа 1942 г., сводившемся к тому, что если и придется голодать, то не немцам, а другим.
При этом следует принимать во внимание не только огромное количество продуктов сельского хозяйства, необходимых для обеспечения имперских потребностей, но и продуктов, шедших на обеспечение нужд вермахта и различных оккупационных органов, требования которых постоянно увеличивались не только вследствие роста их численности, но и в результате того, что имевшиеся ранее запасы были уже израсходованы.
Значительную роль в фашистских планах в отношении сельского хозяйства оккупированных районов играло изменение его социально-экономической структуры в соответствии с классовыми целями и вытекавшими из них колонизаторскими намерениями господствующих кругов Германии. Вначале оккупационные органы в ожидании скорой победы над СССР уделяли этому вопросу мало внимания, поскольку речь шла главным образом о выявлении и сборе всех имевшихся запасов сельскохозяйственных продуктов для собственного обеспечения. Некоторые их представители были даже против ликвидации коллективных хозяйств, так как считали, что это мероприятие затруднило бы осуществление контроля и учета сельскохозяйственной продукции, а в последующем и образование немецкими землевладельцами крупных хозяйств. Начатое по указанию военных органов в значительных масштабах, и прежде всего в оперативном тылу сухопутных войск, переименование колхозов в «общинные хозяйства» летом и осенью 1941 г. носило, по заявлению главного командования сухопутных войск, в основном пропагандистский характер, так как их организационная структура оставалась в основном без изменений [142] .
142
См. DMA, Н. 21.25.04/4, В1. 799 f. Befehlshaber des rtickwart. Heeresgebi- etes Slid vom 28. August 1941, «Richtlinien zur Behandlung der Kollektivfrage»; там же, Reichskommissariate, Nr. 21, Bl. 286. Anordnung Nr. 17 des Befehlshabers des rtickwartigen Heeresgebietes Sud vom 13. Oktober 1941.
При этом, однако, необходимо подчеркнуть, что колхозы на оккупированной территории полностью потеряли характер социалистических производственных объединений, так как фашистские органы изъяли у них все важнейшие средства производства, в том числе и землю, а вместо коллективного социалистического труда был введен принудительный труд на оккупантов. Советские государственные сельскохозяйственные предприятия и организации, а также лесные хозяйства были даже юридически объявлены «имперской собственностью».
Провал плана молниеносной войны вынудил фашистские органы власти осуществить модификацию проводимых ими аграрно-политических мероприятий, что нашло свое отражение во
143
Cm. DMA, RMfdbO, Nr. 288, Bl. 192 ff. Vermerk Chefgruppe. Ernahrung und Landwirtschaft betr. vertrauliche Unterrichtung iiber die propagandistische Auswertung der Agrarordnung vom 23.1.1942; siehe auch «Mitteilungen fiir die Truppe», Nr. 184 (Marz 1942), «Was bedeutet der neue AgrarerlaP fiir den Osten?»
То, что в программе было демагогически объявлено «аграрной реформой», на самом деле легализовало лишь фактически существовавший статус общинного хозяйства, с той разницей, что советские крестьяне, обрабатывавшие землю, как и прежде, сообща, должны были сдавать весь урожай оккупационным властям. Сами же они получали своеобразную натуроплату.
На втором этапе этих аграрных мероприятий было предусмотрено превращение общинных хозяйств в «товарищества по совместной обработке земли», в которых на каждую крестьянскую семью или соответственно каждый двор полностью возлагалась ответственность по уходу за посевами на определенном участке земли и за сбор с него урожая, а на общину целиком — за вспашку и обработку земли, посев и сдачу всех поставок и налогов. Наконец, предусматривалось введение системы единоличных крестьянских хозяйств для особо «благонадежных» и «прилежных» крестьян.
Введением «программы реформ» господствующие круги Германии преследовали различные цели. Главная же политическая задача заключалась в полном уничтожении социалистического сельского хозяйства. Одновременно путем ликвидации колхозов и создания перспективы введения системы единоличного хозяйства они надеялись побудить сельское население к более интенсивной работе. Эта цель была ясно изложена и в разработанной министерством Розенберга инструкции о характере пропаганды по аграрному вопросу. Главным является, как в ней говорилось, увеличение, насколько это возможно, производства сельскохозяйственной продукции в интересах обеспечения снабжения Германии. Какими средствами и хозяйственными формами будет достигнута эта цель, оккупантов не интересовало.
Под влиянием поражения на Волге фашистские органы даже сделали шаг дальше, объявив в начале июня 1943 г. о передаче в частную собственность крестьян индивидуальных наделов земли. Этими мероприятиями они надеялись достичь большого пропагандистского эффекта, так как исходили из предположения, что советские крестьяне якобы недовольны коллективной системой хозяйства. Этой точки зрения до сегодняшнего дня еще придерживаются многие представители буржуазной историографии.
Но она оказалась неправильной. За исключением районов, лишь недавно воссоединенных с Советским Союзом, в которых в силу их классовой структуры у сельского населения еще сохранялось стремление к земельной собственности, и в которых колхозы еще в начальный период оккупации были разделены по частным хозяйствам, основная масса советского крестьянства была против реставрации частной собственности на землю. Это положение подтверждается и в высказываниях самих оккупационных органов. Так, командование 213-й охранной дивизии докладывало еще 27 августа 1941 г. — как раз в тот период, когда, по мнению буржуазных историков, советские крестьяне с нетерпением ожидали раздела земли, — что в их районах нет даже никаких признаков стремления к разделу колхозов, что колхозники по-прежнему придерживаются коллективной системы ведения хозяйства и продолжают учет трудодней за выполненную работу, как и раньше. А там, где крестьяне не возражали против раздела живого и мертвого инвентаря колхозов, эта «готовность» являлась зачастую попыткой его сохранения от грабежа.
Тот же факт, что в 1942–1943 гг. партизанское движение достигло громадных масштабов, что вообще-то немыслимо без активной поддержки как раз сельского населения, также свидетельствует о безуспешности фашистских мероприятий и пропагандистских маневров. Во многих партизанских краях советские крестьяне восстановили социалистические колхозные порядки, причем сельскохозяйственная работа там очень часто тесно переплеталась с вооруженной борьбой. Так, например, в районе Брянска уже в феврале 1942 г. действовало 16 сельских советов и 60 колхозов, которые обрабатывали земельную площадь размером более 6 тыс. га [144] .
144
См. Арутюнян И.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны, с. 227. (По новейшим исследованиям, за период с февраля по апрель 1942 г. только в партизанских краях Орловской и Смоленской областей было восстановлено 418 сельских и поселковых Советов и более тысячи колхозов.) См. Дандыкин Т.К. Организаторская деятельность партии по налаживанию военно-хозяйственной и политической жизни в партизанских краях и зонах (1941–1943 гг.). Автореферат кандидатской диссертации. Брянск, 1972, с. 12. — Примеч. ред.)