Вернадский
Шрифт:
И все-таки за время швейцарской кампании не раз, пожалуй, Василий Вернацкий думал с замиранием сердца: «Не сей ли миг избрала судьба для свершения батюшкиного проклятия?»
Армия выступила из Тортона на рассвете 10 сентября. Суворов торопился прийти на помощь корпусам Готце и Римского-Корсакова, которым угрожал неприятель.
Остались позади прекрасные долины Италии, покрытые садами, виноградниками, оливковыми рощами. Чем выше в горы поднимались войска, тем становилось холоднее. Моросил дождь. На пологих седловинах буйствовал ветер. Промокших и уставших воинов ночь заставала среди скал. Одну колонну Суворов
Первые раненые появились ещё до сражения: кто сорвался с кручи, кого придавило соскользнувшей пушкой. Французы преградили путь русским близ деревни Урзерн. Дорога здесь упиралась в отвесные скалы. В них было пробито узкое отверстие, имеющее восемьдесят шагов длины. Французы, руководимые генералом Лекурбом, заняли оборону у выхода из каменной дыры. Авангард русской армии был встречен смертоносным огнем ружей и пушки.
Карабкаясь по скалам, один отряд зашел в тыл французам, а другой двинулся по дну ущелья, через бурную реку Рейсу. Защитники Урзернской дыры перебежали через каменную арку, перекинутую над бездной, — Чертов мост, — не успев его разрушить, только подожгли деревянный пролет.
Суворовцы предприняли штурм моста, но смельчаки, сражённые пулями, падали в клокочущую внизу Рейсу. Наконец в тылу французов появились части, совершавшие обходной маневр. Отстреливаясь, французы отступили. Русская армия шла за ними по пятам.
Ущелья становились шире, отвесные скалы сменялись каменистыми склонами. В долине Рейсы появились виноградники и пашни. Снеговые вершины остались позади как бы висящими в воздухе.
Впереди открылись остроконечные черепичные крыши Альтдорфа. За ними синели воды Люцернского озера. Малочисленный неприятель не рисковал вступать в бой.
Итак, с двух сторон заснеженные хребты, впереди озеро, где господствует французская эскадра. Остался один путь — назад.
Ранним утром выступили поочередно, вслед за авангардом князя Багратиона, по двум тропинкам, ведущим в облака, на снеговой хребет Росшток. Фельдмаршал бросал вызов фортуне, не смиряясь перед неудачами. Его телесные недуги лишь сильнее выявляли мощь его духа.
Переход был ужасен. Пушки скользили по мокрому снегу, увлекая за собой лошадей, и срывались в пропасть. Скатывались и люди, обессиленные и продрогшие.
«Каждый неверный шаг стоит жизни, — писал историограф похода Милютин. — Темные облака, проносясь по скатам горы, охватывали колонну густым туманом, обдавали холодной влагою. Войска были измочены, как проливным дождем.
Погруженные в сырую мглу, они продолжали лезть ощупью, не видя ничего ни сверху, ни снизу».
Армия растянулась на много вёрст. Замыкали движение лазарет и полки, оставленные в арьергарде.
Авангард после двенадцатичасового перехода спустился в цветущую долину и выбил отряд противника из города Муттена. Подошли остальные части, уцелевшие орудия, боеприпасы, обоз и лазарет, переполненный больными и ранеными. Лазарет разместили в сараях и во дворе женского монастыря. Запас сухарей кончился, обувь находилась в жалком состоянии; ели шкуры животных, поджаренные на углях.
И тут полковник Сычов с сотней казаков вернулся из разведки с ужасной вестью: полки Римского-Корсакова и Готце разбиты наголову; Муттенская долина
Александр Васильевич созвал совет. Предложил пробиваться к местечку Швиц через горы. «Тяжелораненых везти не на чем, — говорил он, — собрать всех; оставить всех здесь с пропитанием; при них нужная прислуга и лекаря. Оставить при всем этом офицера, знающего по-французски… Написать Массене о том, что наши тяжко раненные остаются и поручаются, по-человечеству, покровительству французского правительства».
Оставили при лазарете полкового лекаря Бернацкого.
Массена предпринял наступление. Ему противостояли полки под командованием старого суворовского генерала Розенберга. Первая атака была отбита, отступавших преследовали казаки. В горах раздавались крики французов: «Пардон!» В плен сдались пятьсот человек. Лазарет пополнился ранеными, главным образом из числа французов.
На следующий день, 30 сентября, полки Массены выступили тремя колоннами вдоль реки Муоты. Передовые части русских отступили.
С возвышения, где находился госпиталь, отлично виделось поле боя: плоская долина реки, болотистые берега неглубокой Муоты и гряда холмов, перегородивших долину от одного лесистого и крутого склона до другого.
Французы маршировали под барабаны и флейты, с флангов развернув орудия. Время от времени колонны останавливались и давали залп. Затем движение возобновлялось. Громыхнули первые орудийные выстрелы.
Русские полки стояли двумя линиями (каждая в три шеренги). Впереди разъезжал на коне генерал Розенберг, ободряя солдат и напоминая свой приказ не открывать пальбу по неприятелю.
Наступающие давали залп за залпом. Русские стояли в полной тишине. Раненых клали на носилки и бегом тащили к монастырю. Операции проводились прямо под небом. Дюжие фельдшера держали дергавшихся солдат. Доктора с голыми по локти, окровавленными руками залезали щипцами в раны, нащупывая и вытаскивая пули. Более счастливые раненые теряли сознание, другие кричали или молча скрежетали зубами. Госпиталь превратился в сущий ад.
Орудийные выстрелы стихли. Атакующие подошли на сто шагов к первой линии. Ружейная стрельба стала беспорядочной. Наступал решающий миг. А колонны французов пришли в некоторое замешательство. До противника оставалось пятьдесят шагов. Стрелять в этих молча стоявших русских было неестественно, как будто в безоружных.
Розенберг обнажил саблю. Громогласное «ура» прокатилось по шеренгам. Русские полки ринулись вперед. С флангов ударили казаки.
Напор был так велик, ярость русских была так сильна, так неожидан был переход к атаке, что численно превосходящий противник дрогнул. Первые ряды смешались и бросились назад, шедшие за ними колонны распались. Фланговая атака казаков, коловших пиками и рубивших саблями с дикими визгами, ввергла отступающих в панику.
Измученные лишениями, утомлённые тяжелейшим походом, не имеющие в достатке ружейных патронов и вовсе лишённые артиллерии суворовцы под командованием мужественного Розенберга разгромили противника, имеющего превосходство буквально во всем, за исключением силы духа, воодушевления, отчаянной ярости.