Верная Рука
Шрифт:
— Потому, что сразу полезли в воду всей толпой, вместо того, чтобы выслать вперед разведчика и убедиться, ушли мы отсюда или нет. А теперь, как видишь, они у нас на мушке и деваться им некуда. Ну что ж, я к вашим услугам, ребята! — и с этими словами Уоббл взвел курок. Я поспешил вмешаться:
— Не стреляйте, сэр. Я ждал здесь индейцев совсем не затем, чтобы устраивать бойню. Уговорить команчей повернуть назад для нас целесообразнее, чем перестрелять их, иначе племя будет нам мстить. Как только первый из них подъедет поближе, я
— Как вам угодно, — обиженно буркнул Олд Уоббл. — Куда лучше было бы перебить этих краснокожих псов без долгих разговоров.
Дождавшись, чтобы предводитель отряда приблизился к нам примерно на двадцать ярдов, мы встали и разом выступили из кустарника; стволы наших винтовок были направлены на команчей. Те сбились в кучу, сдерживая лошадей, и до нас донеслись возгласы изумления и испуга. Я крикнул на их языке:
— Кто сделает шаг вперед или поднимет оружие, будет убит!
— Уфф! — воскликнул предводитель. — Мы думали, Шеттерхэнд поехал дальше. Зачем он прячется здесь, в кустах?
— Ах, вы думали, что я уехал? Вы считали, я не настолько умен, чтобы догадаться! о погоне?
— Мы не гонимся за Шеттерхэндом.
— Да? За кем же тогда вы гонитесь?
— Ни за кем.
— А куда вы едете?
— На охоту.
— Я полагал, вы пришли на озеро, чтобы наловить рыбы. Так сказал мне ваш вождь.
— Одни ловят рыбу, другие охотятся. Нам нужно запастись мясом для наших вигвамов.
— Ответь мне, почему вы решили охотиться по эту сторону реки?
— Здесь больше дичи.
— Разумеется, и эта дичь — мы.
— Нет, Шеттерхэнд ошибается. Наша дичь — бизоны и вилороги в прериях.
— Пусть будет так. Но с каких это пор у воинов-команчей вошло в обычай покрывать лицо боевой раскраской, отправляясь на охоту?
— С каких пор… — растерянно повторил мой собеседник. Он не ожидал столь коварного вопроса. И вдруг снова вспомнил что-то, глаза его загорелись гневом, и он крикнул: — А с каких пор воины-команчи должны давать отчет в своих действиях какому-то следопыту?
— С тех пор, как Шеттерхэнд требует такого ответа! — в тон ему ответил я. — Твой вождь, Вупа-Умуги, слышал мои слова: я друг индейцев, но тот, кто осмелится на нас напасть, пусть не рассчитывает на снисхождение!
— Мы не собираемся на него нападать, — заявил команч.
— Тогда поворачивайте обратно!
— Этого мы не сделаем. Мы проедем мимо вас и отправимся на охоту.
— Попробуйте! Не пройдет и часа, как река вынесет на берег ваши трупы.
— Уфф! Кто распоряжается на этой земле — Шеттерхэнд или команчи?
— Шеттерхэнд. Взгляни: на вас направлены наши ружья. Стоит мне захотеть — и они заговорят, в том числе и мое волшебное ружье. Я даю тебе срок, называемый у бледнолицых «пять минут». Если по истечении этого времени вы не повернете лошадей, ни один из вас уже никогда не увидит свои
Штуцер был у меня в руке. Закончив речь, я, не поднимая его к плечу, направил дуло в грудь индейцу, чтобы он не сомневался в серьезности моих намерений. Предводитель отряда повернулся в седле и обменялся несколькими словами с ближайшими к нему воинами. Затем, обратившись ко мне, спросил:
— Надолго ли Шеттерхэнд собирается задержаться здесь, у реки?
— Пока не удостоверюсь, что племя команчей не замышляет против нас ничего плохого.
— Ты уже сейчас можешь убедиться в этом.
— О нет. Теперь выслушай меня: мы — я и мои друзья — разойдемся вверх и вниз по течению реки, так, чтобы занять как можно больший участок берега. Это позволит нам увидеть всякого, кто попробует переправиться на нашу сторону. При малейшем признаке опасности мы вновь объединимся и встретим нападающих свинцом. Если до завтрашнего вечера ваши воины не сделают попытки напасть на нас, мы поверим, что команчи действительно хотят мира, а не войны. Тогда мы покинем эту местность, куда пришли лишь затем, чтобы освободить нашего друга Шурхэнда.
— Уфф! — протестующе воскликнул индеец. — До завтрашнего вечера — это слишком долго.
— А для нас не слишком, — ответил я. — Нам спешить некуда.
— Но потом вы вправду уйдете отсюда?
— Да, и вы нас больше не увидите. Ты знаешь, я всегда держу свое слово.
Мгновение поколебавшись, предводитель спросил:
— Значит, ты пришел к Саскуан-куи только затем, чтобы выручить Шурхэнда?
— Да.
— И никакой иной цели у тебя не было? — допытывался команч. Видимо, его все еще терзали сомнения.
— Нет, не было. Я говорю правду.
Утверждая это, я не грешил против истины. Путь мой лежал в Льяно-Эстакадо, на ранчо Лиса, а эпизод с Шурхэндом заставил меня уклониться от намеченного маршрута.
Мой собеседник вновь посовещался со своими товарищами и решил сделать еще одну попытку перехитрить меня:
— Шеттерхэнд угрожает, ибо не доверяет нам. Но я знаю — он все-таки не станет стрелять, даже если мы двинемся вперед и переедем через реку…
— Я буду стрелять и даю тебе слово, что ты первый получишь пулю из моего ружья. А если не веришь мне — попробуй, ничего не имею против. В любом случае, ждать тебе осталось недолго, потому что пять минут уже истекли.
— Уфф! Мы поворачиваем назад. Но горе Шеттерхэнду и его бледнолицым, если до завтрашнего вечера кто-нибудь из них дерзнет приблизиться к Голубой воде. Мы тоже займем берег и будем убивать каждого, кого увидим на нашей стороне реки. Хуг! Я сказал!
Индейцы повернули лошадей и, проскакав по воде, один за другим скрылись в кустах на том берегу. Дав им удалиться, я обратился к Олд Уобблу.
— Ну, что скажете, мистер Каттер? Разве это не блистательный успех?
— Блистательный? — фыркнул Уоббл. — Я вообще не вижу никакого успеха.