Верни мне крылья, любимая
Шрифт:
— Не хочу — требую.
— И что там? — он нерешительно покрутил восковую пробку, закрывающую узкое горлышко сосуда.
— Вот и проверь, — с лукавым
От возбуждения она даже начала пританцовывать на месте, настолько ей не терпелось, чтобы муж открыл, вернее, попробовал ее подарок.
Дьяр колебался.
— Ставишь на мне эксперименты? — спросил он, затем медленно, словно нехотя откупорил маленькую бутылочку и осушил ее одним махом.
Арабелла смотрела на него блестящими от волнения глазами и не дышала. Ждала? Чего? Что она заставила его выпить?
— Ничего не происходит, — осторожно, боясь расстроить жену, сказал Дьяр.
И тут резкая боль прошила спину, словно лезвия ножей полоснули по лопаткам, по ненавистным старым рубцам.
Не может быть. Не может…
Он сразу понял, что произошло. Нет, он не смел,
Крылья!
Это были крылья!
Горло сдавило спазмом. Дыхание перехватило. Слезы, горячие слезы благодарности хлынули из глаз и потекли по щекам.
Крылья! Любимая вернула ему небо. Как сильно Дьяр по нему скучал! Будто жил вполсилы, будто каждую минуту мучился жаждой. После плена в сердце осталось маленькое пустое пространство — черная дыра, пульсирующая болью. Ее не получалось заполнить ничем, даже любовью к семье.
А теперь получилось. Наконец-то он почувствовал себя цельным.
Счастливый, Дьяр плакал, переполненный эмоциями, не мог ничего сказать, а потому просто прижал к себе свою стальную лилию, лучшую женщину на свете, и спрятал мокрое лицо в ее волосах.