Верни мне мои легионы!

Тертлдав Гарри Норман

Вождь опять затараторил на своем языке, покачал головой и приложил руку к сердцу, как делали его соплеменники, принося клятву.

— Он говорит, что только что вспомнил: может, у него и есть немного серебра, — сообщил переводчик. — Он говорит, что не хотел одурачить тебя, ничего подобного. Он говорит, это просто вылетело у него из головы — германцы не пользуются монетами так часто, как римляне.

Судя по тому, что повидал Калд Кэлий, последнее заявление было правдой. А остальные? Он снова рассмеялся. Засмеялись и несколько легионеров, которые стояли близко и слышали слова переводчика.

Римские командиры наслушались от своих воинов, нарушавших дисциплину и отлынивавших от обязанностей, всех мыслимых и немыслимых отговорок — дикарскому вожаку, как ни крути, было до них далеко.

Но цель Кэлия состояла не в том, чтобы уличить варвара во лжи, а в том, чтобы вытрясти из него налоги.

— Скажи ему, чтобы выдал денарии немедленно. Скажи, что лучше ему отдать Квинтилию Вару все, что причитается. И скажи еще, что при следующей попытке обдурить римлянина он может нарваться на менее покладистого человека и тогда его самого убьют, а его жена и дочери окажутся в рабстве — если им повезет.

На латыни эта фраза звучала весомо. На германском, похоже, прозвучала еще весомее. К тому времени, как переводчик закончил переводить, староста побагровел, потом побледнел и что-то рявкнул, но не Калду Кэлию, а своим людям.

Из большого дома вышел тощий, босой оборванец. Кэлий сразу решил, что если это не раб, значит, он, Кэлий, сроду не видел рабов.

То, как орал на доходягу здешний староста, подтверждало догадку римлянина. Худосочный малый нырнул в сарай рядом с домом и появился оттуда с деревянной лопатой, обитой железом. Потом раб что-то спросил у хозяина.

— Он хочет знать, где копать, — сказал переводчик.

— А как же, — промолвил Калд Кэлий.

На месте деревенского старосты он тоже не стал бы говорить рабам, где хранит свое добро. Ясно, что невольник в одну безлунную ночь сможет запросто выкопать сокровище и сбежать с ним. А потом ищи его свищи — имея серебро, он купит себе не только свободу, но и друзей еще до того, как его хватятся.

Бормоча что-то себе под нос, пузатый староста тяжело наклонился и топнул ногой, как капризная девица.

«Копай здесь!»

Он не сказал этого вслух, но все было ясно без слов.

Из-под лопаты полетели комья жирной, темной германской земли. В Германии была прекрасная земля. Кэлию не нравился ни здешний климат, ни тем более здешний народ — зато земля так и искушала навсегда остаться в Германии, когда та станет настоящей римской провинцией. Жениться на одной из крупных светловолосых девушек, выращивать урожай и детишек, передать хозяйство сыновьям… Разве плохо? Многие отставные легионеры оседают в провинциях.

Кэлий отчетливо услышал, как лопата стукнулась обо что-то твердое. Раб продолжил копать, а потом вытащил и подал старосте маленькую крепкую деревянную шкатулку. Судя по тому, как он ее держал, шкатулка была не из легких.

Калд Кэлий посмотрел на дородного германца — вернее, посмотрел сквозь него.

— Значит, у тебя это просто вылетело из головы?

Он подождал, пока переводчик договорит. Германец что-то проворчал, не в силах скрыть ненависть, светившуюся во взгляде.

— «А какая разница? Теперь это у тебя», — перевел

толмач.

— Верно. У меня.

Кэлий кивнул.

— Открывай. Давай посмотрим, о чем ты забыл. Посмотрим и удивимся оба.

Переводчик бросил на Кэлия вопросительный взгляд, и тот кивнул. Молодой германец перевел. Вождь, судя по всему, рассердился еще больше, но за спиной Кэлия стояло достаточно воинов, чтобы не обращать внимания на гнев варвара.

Внутри шкатулки обнаружился промасленный кожаный мешочек. Калд Кэлий тихонько хихикнул. Германец смотрел на него волком. К счастью для дикаря, Кэлий предпочел этого не замечать. То был не первый германец, который сначала заверял, что у него ничего нет, а потом со скрежетом зубовным расставался с припрятанными деньгами. Не первый и наверняка не последний. Местные жители пока не поняли, что римлянам знакомы такие примитивные уловки. Но в скором времени германцы это поймут — значит, гражданским мытарям, которые явятся следом за армией, придется прилагать большие усилия, чтобы забирать деньги у местных жителей. Кэлия, впрочем, это не волновало: сборщикам налогов он симпатизировал едва ли больше, чем германцам.

— Ну, давай, — сказал он. — Посмотрим на твое серебро. Если ты о нем забыл, значит, не будешь очень жалеть, что мы его заберем, верно?

Воины тихонько захихикали. Переводчик тоже ухмыльнулся, но когда он перевел это с латыни на германский язык, староста, похоже, не оценил остроумия Кэлия. Римлянин удивился — почему?

Денариев у вождя оказалось больше, чем требовалось для уплаты налога с деревни, и Калд Кэлий забрал ровно столько, сколько причиталось, а остальное вернул варвару.

— Это твое, — сказал он. — Видишь, я тебя не обманываю.

— Нет, не обманываешь, — кивнул германец. — Ты меня грабишь. Надо называть вещи своими именами.

Один из легионеров потряс копьем.

— Может, проучить за его наглость, командир?

— Мне это перевести? — спросил переводчик.

По тому, как вождь поглядел на копье, Кэлий догадался, что тот и сам понял, что предлагает воин. Тем не менее Калд Кэлий кивнул:

— Давай.

После того как молодой германец перевел, Кэлий продолжил:

— А теперь переведи вот что. Нет, мы не причиним ему зла, потому что он уплатил, что положено, и не попытался дать нам отпор. Подданные Римской империи платят налоги. Это общее правило, с которым ему придется свыкнуться. В следующем году мы явимся за налогами снова.

Выслушав перевод, деревенский глава ответил одним коротким, как плевок, словом и отвернулся.

— И что он сказал? — осведомился Кэлий.

— Он назвал меня предателем.

Переводчик пожал плечами.

— Ничего нового. Я слышал такое и раньше. Эти люди не понимают, что пребывание в лоне Рима сулит им такие блага, какие им даже трудно вообразить.

— В том-то и дело, что не понимают, — кивнул Калд Кэлий. — Мы и находимся здесь для того, чтобы они поняли.

«И они у нас поймут что к чему, даже если всех непонятливых придется прикончить».

Говорить это вслух Кэлий не стал: некоторые дикари в деревне вполне могли знать латынь, да и переводчику бы такая фраза не понравилась.