Верни мне надежду
Шрифт:
Алекс сидел в гостиной, чисто выбритый и одетый по всем правилам. На нем были светло-голубые легкие брюки из полотна, простая вязаная рубашка. Он был погружен в чтение газеты. У локтя стоял недопитый стакан томатного сока. Кейт почувствовала неловкость из-за того, что проспала. Она не могла решить, поздороваться или сначала принять душ и одеться, и остановилась на последнем. Кейт была уже вся в душистой пене, когда стеклянная дверь приоткрылась.
— Привет!
Она уставилась на Алекса, дружелюбная улыбка которого не ослабила смущения,
— Ты спала хорошо. Заказывать завтрак?
— Да... пожалуйста, — поторопилась она добавить, желая, чтобы он ушел.
Огонь в его глазах живо напомнил ей об их близости минувшей ночью.
— Яичницу с ветчиной?
— Да, да. Что угодно.
Теперь он улыбался во весь рот.
— Пора привыкать, Кейт. Наш брак будет длиться долго.
— Я как раз собиралась выходить, — сказала она, торопливо разбираясь с кранами. — Будь добр, дай мне полотенце.
Алекс протянул его, держа так, что ей пришлось выйти из душевой, ничем не прикрыв свою наготу. Без одежды Кейт почувствовала себя беспомощной и беззащитной.
— Почему ты такая скованная? — спросил Алекс, накидывая на нее полотенце. — Ты должна гордиться своим прекрасным телом.
Ресницы у нее дрогнули, немая мольба показалась в глазах. Он тронул рукой ее щеку с нежной лаской; выражение лица его смягчилось.
— Тебе нечего бояться, Кейт. Не прячься от меня.
— Разве у меня не должно быть ничего сокровенного, Алекс? — возразила она с зардевшимися щеками: ей не хотелось, чтобы он касался особенно болезненных ее ран.
Алекс взял ее за подбородок и, приподняв голову, заглянул в глаза.
— Не хочу, чтобы хоть малейшее воспоминание о твоем прежнем замужестве мешало нам. Забудь Скотта. Здесь только ты и я, и мне нравятся твое тело, твоя нежная кожа, женственные очертания фигуры. Все это доставляет наслаждение. Разве тебе неприятно, когда тобой восхищается муж?
— Алекс...
Другой рукой он потянул полотенце, и оно упало на пол. Кейт вспыхнула, но удержалась от желания схватить полотенце снова.
— Это нечестно, — заявила она строго. — Ты ведь одет.
— Но и без одежды мне не менее удобно. Почему же ты чувствуешь себя иначе? Ты считаешь, что нагота и секс — это одно и то же? Секс для тебя все еще грязное слово?
— Я никогда не говорила, что секс — грязное слово.
— Верно. Но ты не ожидала, что будешь наслаждаться вчера ночью. Ты находишь постыдным то, что делала?
Его палец медленно опускался по ложбинке между грудями, пока наконец не замер там. У нее перехватило дыхание, а сердце дико забарабанило.
— Нет. Почему я должна стыдиться? — хриплым голосом проговорила она с явным вызовом. — Я так же имею право получать удовольствие, как и ты.
По лицу Алекса медленно расплылась торжествующая улыбка.
— Конечно, моя сердитая Кейт, конечно, ты права. Не забывай же эту простую истину. Пойду закажу завтрак, пока ты одеваешься.
Его палец добрался до ее пупка,
Кейт вздрогнула всем телом и потянулась за полотенцем, но оно оказалось ненужным. Кожа обсохла. Она изучала отражение в зеркале, по-новому глядя на свое тело. Слова Алекса все еще звучали в ушах. Скотт всегда смотрел на нее с презрением. Его ядовитые замечания заворошились в памяти, как выводок гадюк: фригидность, как у трупа, замашки девственницы, безжизненная, словно статуя. Одежда попросту укрывала Кейт от жестоких выходок Скотта.
Но она не фригидна, и Алексу нравится ее тело. А оно и впрямь ничего: сложение правильное, приятные очертания. Груди могли бы быть и побольше, но зато они у нее твердые и словно созданы, чтобы носить спортивные тенниски. Она улыбнулась, вспомнив слова Алекса — конечно, он говорил от чистого сердца. Уверенность в себе, которую сокрушил было Скотт, начинала медленно возвращаться. Приятно быть замужем за мужчиной, которому ты действительно нравишься. И на сердце у нее стало тепло и радостно.
А минувшей ночью... Нет, ей совершенно не было стыдно того, что она пережила: сексуальное искусство Алекса было для нее откровением, сначала немного пугавшим, зато потом... Кейт провела рукой по животу, стараясь припомнить малейшие оттенки восхитительных ощущений, но это оказалось невозможным. Может быть, сегодня вечером... Одна эта мысль заставила ее покраснеть, и она поспешила в спальню одеваться.
— Да, между прочим, — крикнул из гостиной Алекс, — я беру тебя в турне по магазинам одежды. Ты сможешь купить все, что тебе захочется. Я подумал, надо предупредить тебя.
Кейт остановилась, держа в руках свой брючный костюм, и спросила, нахмурившись:
— О какой одежде ты говоришь? Вряд ли мне что-то нужно.
Алекс вошел и, заложив руки за голову, лениво растянулся во весь рост на кровати, с задорным видом наблюдая за Кейт.
— Я не о белье. Оно у тебя очаровательное. Просто я знаю, как стараются перещеголять друг друга женщины, когда речь заходит о моде. Мне не хотелось бы, чтобы моя мать и ее друзья заставили тебя чувствовать, будто ты ниже их по положению. В отличие от твоего проницательного супруга, они будут встречать по одежде и поэтому, моя дорогая жена, мы должны быть во всеоружии.
Жена... Кейт внезапно сообразила, что ее неизбежно будут разбирать по косточкам. Алекс женился на ней, и все гадают почему.
— И из-за этого ты ни с кем меня не знакомил? Из-за моей одежды? — с обидой в голосе резко сказала Кейт.
— Нет, я не хотел, чтобы ты перепугалась и сбежала из-под венца, — ответил он с непринужденной откровенностью. — Однако я не питаю никаких иллюзий относительно моей матери. Она способна быть опасным противником и, конечно, не одобрит мой выбор, но мне это абсолютно безразлично, надеюсь, как и тебе тоже. И все-таки, вероятно, ты будешь чувствовать себя легче, если облачишься в самые прекрасные перышки.