Верни мне сына
Шрифт:
В этом я с ним полностью согласна. Сколько бы гадостей она не сделала мне, как бы не предавала меня, но именно благодаря ей я нашла свое счастье.
Машина тормозит на стоянке, мы оставляем спящего Даню с Романом и идем в больницу.
— На каком этаже травматология? — спрашивает Денис регистратора.
— На втором, — сообщает девушка, не отрывая взгляд от компьютера.
В само отделение нас не впускают, медсестра велит подождать в коридоре пару минут и это время мне кажется вечностью.
— Доброе утро! — здоровается
Я быстро изучаю бейджик, прикрепленный к его халату: «Заведующий отделением травматологии Савченко Игорь Валерьевич», открываю рот, чтобы обрушить на него вопросы, но Денис меня опережает.
— Игорь Валерьевич, что с Ксенией? — спрашивает он.
— Ушиб головы, многочисленные гематомы и перелом руки, — закрывая тетрадь, смотрит на нас доктор и добавляет: — Ее избили.
— Что? — беззвучно изрекаю я. — К-как избили? Кто?
— Этого я вам сказать не могу, — разводит руками доктор, и добавляет: — Час назад ее осмотрел гинеколог, слава богу, беременность не под угрозой.
От этих слов у меня непроизвольно раскрывается рот.
Пару секунд смотрю на доктора, который хмурит брови, явно не понимая, что меня так удивило, поднимаю отрешенный взгляд на Дениса.
— Получается, она не врала, что беременна?
— У вашей сестры девять недель беременности, — сообщает доктор категоричным тоном, отчего мне резко становится не по себе.
Он же не в курсе, что моей сестре можно верить через раз.
— Можно увидеть ее? — спрашивает Денис.
— Нужно, — отвечает доктор. — Она отказывается разговаривать с персоналом. Может, вам удастся убедить ее написать заявление в полицию. Ну, или хотя бы для начала просто поесть.
Он хлопает меня по плечу, просит взять халат и сменные тапочки у медсестры и, сообщив нам номер палаты, заходит в отделение.
— Думаю, тебе стоит пойти одной, — обняв меня, говорит Денис. — А я пока сделаю пару важных звонков.
Сходя с ума от переживаний, я иду по коридору, в котором витает запах хлорки, останавливаюсь у одиннадцатой палаты, набираю полную грудь воздуха, открываю дверь и ловлю на себе удивленные взгляды двух женщин, сидящих на кроватях.
У одной забинтована голова, у второй — загипсована нога, а на кровати у окна, отвернувшись от всех, лежит Ксюша.
— Только что уснула, — шепчет женщина с гипсом.
Я крадучись иду по палате, замечаю на тумбочке рядом с кроватью сестры тарелку с кашей и два ломтика белого хлеба.
— Совсем ничего не есть, — цокает языком вторая женщина. — А ей надо! Ей за двоих надо!
Я легонько касаюсь спины Ксюши, наклоняюсь, чтобы посмотреть спит она или нет, и с ужасом округлив глаза, зажимаю дрожащей ладонью рот.
«Боже мой, что с ней сделали?» — быстро мотаю головой
Лицо сестры изуродовано. Под глазом сине-красный синяк, распухший нос весь в ссадинах, губы разбиты.
За спиной раздается цоканье и гневный шепот:
— Какая же скотина так поизмывалась над ней?
— И не говори, Валь! Это ж надо так изувечить беременную женщину, а!
Я не сдерживаюсь и всхлипываю на всю палату — невозможно смотреть на нее без слез.
Бедняжка…
Через что ей пришлось пройти? Если это сделал ее Никита, то Денису стоило задушить эту тварь еще в мотеле.
Я присаживаюсь на ее кровать, глажу по спине.
— Ксюш, — тихо шепчу я. — Ксюш, это я, Аня.
Сестра открывает глаза, смотрит безжизненным взглядом в стену.
— Она ни с кем не разговаривает, — поясняет одна из соседок по палате.
— Ксюш, это Никита сделал с тобой? — спрашиваю я.
Глаза сестры наполняются слезами, ее подбородок дрожит, но она по-прежнему не говорит ни слова.
— Если не можешь сейчас говорить, то не надо, — вытираю я слезы. — Но ты должна есть, слышишь? Ты же хочешь сохранить ребенка?
Ксюша болезненно кривит губы, из ее глаз вырываются слезы.
— Я ушла от него… — едва слышно произносит она. — Переехала от него в свою квартиру и хотела начать жизнь с чистого листа. Но он ночью приехал, и…
Она накрывается одеялом, которое тут же начинает дергаться от ее рыданий. Я кладу голову на ее спину и всячески пытаюсь успокоить.
— Он ответит за это, Ксюш! Клянусь, Денис сделает все, чтобы этот урод загремел за решетку.
— Ма-а-а-тушки... Так это ее парень такое сотворил? — охает женщина с забинтованной головой.
— Никак отец ребенка? — подхватывает вторая.
Ксюша резко скидывает с головы одеяло, приподнимается на локтях и смотрит на них озверевшим взглядом.
— Да перестаньте вы уже кудахтать! «Ксюша поешь», «Ксюша поговори с нами», «Ксюша расскажи, что случилось», — взвизгивает сестра. — Меня взяли за волосы, ударили головой об холодильник, вывернули руку до хруста и напоследок с размаху разбили губы — вот, что сом мной случилось! Теперь довольны?!
Ксюшу трясет от злости, в глазах женщин застывает растерянность.
— Можете оставить нас на пару минут? — умоляю их я.
— Пошли, Валь, — вставая с кровати, говорит женщина и подает второй костыли. — Там в коридоре журналов много, глядишь, и сканворды найдем.
— Да, идем, идем, — кряхтит вторая и, опираясь на костыли, медленно ковыляет к двери.
Как только мы остаемся одни, Ксюша прерывисто вздыхает, и устремляет взгляд в морозное окно.
— Я честно порвала с ним, Ань, — всхлипывает сестра. — После того случая с Даней у меня в голове что-то щелкнуло. Мне захотелось изменить свою жизнь, замолить грехи перед тобой и сыном, перестать искать приключений и остепениться, в конце концов.