Вернись, бэби!

Хэран Мэв

«Сколько же ей приходится для этого работать?» – подумала Би. Почему бы просто не дать себе расслабиться и побыть как все? Пожалуй, Стелла не так воспитана, чтобы быть как все.

– Сядем в саду? – спросила Би. – Под яблоней чудесная тень.

Стелла строго следила за тем, чтобы не загореть. Она была убеждена, что солнце так же вредно для кожи, как игра в паре с двадцатилетним розовощеким юнцом для нее самой. В обоих случаях ты рискуешь выглядеть как старая кляча.

Би, которая уже, безусловно, достигла стадии старой клячи

и больше не волновалась о своей внешности, наслаждалась солнцем и часами могла лежать в кресле, купаясь в его лучах, как ящерица.

– Ну, – начала она, усаживая дочь со стаканом «Кровавой Мери» в плетеное кресло, – рассказывай. И пожалуйста, побольше подробностей! Я хочу услышать, все как было. Как он выглядит?

На лице Стеллы появилась улыбка, которая заставила бы покраснеть самого Эдипа.

– Он совершенный, абсолютный, невозможный красавец.

– Ну что ж, – поддразнила Би. – Что-то хорошее в нем наверняка можно было ожидать.

Стелла не поняла шутки, и Би поразилась полному отсутствию чувства юмора у дочери. Должно быть, господь все силы вложил в ее внешность.

– Где он рос, кто были его приемные родители?

– В Эссексе, можешь себе представить? Родители, как он рассказывает, ужасные. Нудные, как воскресенье в Рочдейле.

– Ну, хотя бы добрые?

– На свой скучный манер. Но он всегда чувствовал себя чужим.

– Ужас! – Би задумалась о трагедии красивого молодого человека, которому на роду было написано расти в ее семье, в атмосфере любви и неординарности. Только могла ли ее семья дать эту любовь? И она, и Стелла больше, чем семейной жизни и домашнего очага, жаждали сцены. Может быть, на самом деле Джозефу было лучше с нудными родителями в Эссексе?

Какой чудесный день! Такие дни дарит только английское лето и только за городом. Свежий воздух под ярким синим небом, еще зеленая трава, не выжженная до бурого цвета, какой она бывает в августе; редкие красные яблоки зреют над головой, вяхирь воркует на ветке: «Куу-кууу-кууу».

Обычно спокойная Би вдруг разволновалась: ее семья разом увеличилась на трех человек!

– А что ты ему сказала, – она пристально вгляделась в прекрасное лицо дочери или, точнее, в то, что могла разглядеть под шляпой и темными очками, – когда он спросил, почему ты это сделала?

– Откуда ты знаешь, что он об этом спрашивал?

– Конечно, спрашивал, а если нет, то обязательно спросит. Что еще может интересовать ребенка, отверженного и покинутого единственным человеком, которому его положено по-настоящему любить?

– Мам, давай не будем ворошить.

– Но это правда, Аманда. – Неожиданно прозвучавшее ее настоящее имя заставило Стеллу вздрогнуть. За двадцать пять лет мать впервые обратилась к ней так. – Ты же знаешь, что рано или поздно тебе придется взглянуть правде в глаза.

– Я и так смотрю правде в глаза.

– Да? Так что ты ему сказала?

– Что я не могла позволить себе ребенка, но никогда не переставала

его любить. Показала ему носочек, который у меня сохранился. Я хотела, чтобы он понял, что я всегда о нем помнила.

Би взяла ее за руку.

– А ты думаешь, он тебе поверил?

– Да. – Стелла кивнула. – Думаю, что да. Особенно после того, как я отдала ему письма.

Би подняла брови:

– Какие письма?

– Те, что я писала ему каждый год на день рождения и хранила на случай, если он меня найдет.

– Дорогая, это же замечательно! – Би сглотнула слезы, чувствуя себя виноватой оттого, что так недооценивала чувства дочери. – Я и не знала, что ты их пишешь.

Стелла отвела взгляд, боясь, что мать догадается. Она знала, что Джозефу понадобится какое-то конкретное доказательство, что о нем помнили, и ей надо было только дать ему это доказательство. Так накануне визита новообретенного сына родились эти двадцать пять писем. Она потратила на это целый вечер и часть ночи. И сработало. Он так расчувствовался!

– Господи, мама! – К ней вернулась эдипова улыбка. – Не могу тебе передать, какой он милый! Высокий, обаятельный, застенчивый. Жду не дождусь, когда представлю его в обществе. Мой замечательный взрослый сын!

В голове у Беатрис зазвенели тревожные колокольчики, негромко, но настойчиво:

– Будь осторожна, дорогая. Не все способны понять мотивы, побудившие тебя отказаться от Джозефа.

И Джозеф будет в их числе, мысленно добавила она. Конечно, в том случае, если всплывет правда. Остается молиться, чтобы этого не произошло.

Глава 13

Молли, как чаще всего бывало, проснулась первой и прислушалась к тишине раннего утра. Эдди мирно спал, и дом, обычно звенящий его голосом, был погружен в тишину. Самый мирный звук на земле! Казалось, эта тишина отдается эхом.

С минуту она смотрела на спящего Джо. Густые ресницы двумя темными дугами окаймляли веки. С его внешностью он вполне мог бы быть манекенщиком или кинозвездой. «Как его мать», – подумалось ей. Мысль эта слегка вспугнула безмятежность атмосферы в комнате. Молли хотела осторожно смахнуть белую крошку в уголке его глаза, но раздумала и удовольствовалась тем, что продолжала смотреть на него. Для нее он был слишком хорош собой, но чудесным образом выбрал именно ее.

Молли потянулась и улыбнулась сама себе. Пусть у них квартирка маленькая и похожая на коробку, но в ней есть своя прелесть. И пусть денег у них немного, но на жизнь хватает. А теперь, когда они отыскали родную мать Джо, да еще оказалось, что она жаждет с ним поближе познакомиться, дела и вовсе пойдут на лад.

Она выскользнула из-под одеяла и пошла на кухню заваривать чай. Через несколько минут на подносе стоял белый фарфоровый чайник, молочник и две белые кружки. Молли любила экзотические сочетания цветов в интерьере, но предпочитала, чтобы какие-то вещи были простыми.