Вернись ко мне
Шрифт:
Мама очень мягкотелая. Из нее можно вить веревки до бесконечности. Её легко подавить, подмять под себя, внушить, что она не права. Она раб себя же сомой. Да и быть жертвой в отношениях у нее не впервой.
Мой отец, как и, собственно, Дмитрий, был жестким абьюзером. Он унижал, смешивал с дерьмом, а мама, до самой его смерти, лишь облизывала грязь с подошвы мужчины. Я злилась, мы ругались, но толку не было никакого. Такое ощущение, что ей просто нравится страдать.
Я знаю свою мать. И именно поэтому влезать в их отношения не собираюсь. Не стану вытаскивать ее из дерьма,
Такой она человек. До истязания души обожает вариться в котле. Хочет обжигаться — ее право. Хочет быть грушей для битья — ее выбор. Хочет замазывать вечные синяки и выслушивать какая она хреновая — ее решение.
Чуть позже мне пришло сообщение от Дронова.
«Через десять минут внизу. Срочно!»
Надеваю чуть свободные джинсы, футболку и кеды. Что такого могло произойти, что понадобилась срочность?
Не дожидаясь нужного времени, выхожу из комнаты. Плотно закрыв за собой дверь, чуть ли не бегу к лестнице, как вижу точно такого же ошалевшего Дронова. Саша мчится, как машина по гоночному треку, периодически оборачиваясь назад. Но увидев меня, выпрямился, лицо стало более спокойным, а вот шаг не сбавил. Решаем заговорить только тогда, когда оказываемся на улице.
— Что произошло? — Спрашиваю тихо.
— Здесь есть сад, не хочешь прогуляться?
Мы заходим в лабиринт из деревьев, где в центре стоит огромный фонтан и деревянные лавочки вокруг него. Около мест для отдыха, рассажены клумбами цветы. У обладательницы особняка отличный вкус. Мы садимся на одну из лавочек и, только лишь в этот момент, мышцы лица Дронова расслабляются.
— Она бесцеремонно зашла в мою комнату и говорила без умолку. Я пытался выпроводить, но Мари не понимала меня! Говорю: «-Мне нужно в туалет.». А она мне: «-Тебя проводить?». Я ее то понимаю, а ответить не могу. В общем, на английском сказал, что мне нужно идти и сбежал. — Саша говорил это с такими эмоциями, которых я от него никогда не видела. Его будто бы покусала Тонька и передала силу жестикуляции. — В общем, поселиться в ее доме, было очень плохим решением.
— Тебе же всегда нравилось женское внимание, что случилось сейчас? — Говорю с издёвкой.
— Мне нравится, но не тогда, когда внимание, так яро проявляют. Это больше отталкивает.
— Интересно, в остальных комнатах действительно идёт ремонт, или нет… — Говорю, заведомо зная ответ.
— Конечно нет. Дешёвый трюк. Возможно, прямо сейчас, госпожа Фрида устраивает декорации в тех самых комнатах.
— Но признай, Мари очень красивая девушка. — Воть хоть тресни, не знаю зачем говорю это. Хочется запихнуть в рот вонючие носки за оплошность.
— Не знаю. Не рассматривал её.
— Конечно. — Удивляюсь ответу, но в ту же секунду ухмыляюсь не веря.
— Правда. Не видел смысла оценивать красоту внешнюю, да и внутреннюю тоже. Потому что не собирался жить с ней. А если не собираешься жить с девушкой, зачем её узнавать? Может, только если ради секса, но там особо красивой быть не надо. Так, чисто для здоровья, да разошлись.
— И что ты ждёшь? — Искоса смотрю на него. —
— Зато честно. За последние три года, у меня точно не было серьезных отношений. — Мужчина замолкает, а затем с опаской смотрит на меня. — А у тебя?
— Были ли у меня серьезные отношения? — Печально смеюсь, смотря на свои кеды. — Как-то не до этого было. Беременность, ребенок…
— Юра. — Подхватывает Дронов, а я согласно киваю.
— Да… И Юра. — Повторяю. — Ведь пустили ко мне змею в самый подходящий момент. Они знали, что уязвима и мне нужна поддержка. Я же даже не замечала какой Юра на самом деле, до недавнего времени. Слепо верила, что так и должна зарождаться любовь. Тихим сапом, без эмоций и даже без влюбленности.
— Прости меня. — Голос Саши низкий, чуть хриплый. Поворачиваю голову к нему, а в глазах застыла боль. Мы так уничтожили друг друга и заодно себя добили, что нормальные бывшие, не сидели бы на лавке у фонтана. Адекватные люди бы просто ненавидели до конца жизни друг друга и никогда не встречались больше. А мы нет… Сидим, болтаем и в каждом из нас есть какая-то дохлая надежда на совместное будущее.
— Почему ты был против детей? — Спрашиваю, надеясь на ответ. Мужчина тяжело вздыхает и сглатывает накопившуюся слюну.
— Дело в том… — Начинает он, а его прерывает тот самый раздражающий медовый голосок.
— Вот вы где! — Щебечет немка. — Как вам мой сад? Я вас искала, чтобы предложить не терять время и съездить на участок прямо сейчас. Согласны?
Вот так, правда улетела от меня одним взмахом крыла. Одно радовало, раньше закончим, больше времени останется на разговор. В следующий раз уедем подальше от особняка Мари. А лучше обратно в Россию. Желательно предварительно запретить вылет немке, чтобы она наверняка не смогла влезть в чужой диалог.
14 — глава
Перевожу Дронову предложения с немецкого на русский, опуская, чуть ли не восемьдесят процентов текста, сказанного мисс болтушкой Дункле. Рядом с ней, я превращаюсь в столетнюю, уже давно бесформенную, губку, которая доживает свои последние денёчки.
Девушка расставляет руки в стороны и кружится вокруг своей оси. Расписывая в деталях, где и какие постройки видит. Она ни на секунду не умолкает, на что я устало вздыхаю и вдруг, чувствую на талии тяжёлую мужскую руку. А затем горячее дыхание рядом с ухом.
— Потерпи немного. Она уже согласна, просто тянет время.
Проглатываю ком в горле и тут же ловлю на себе широко распахнутый взгляд немки. Девушка улыбается и смотрит то на меня, то на Дронова.
— Если вы согласны, Алекс, то мы можем подписать контракт. — Говорит Мари и вроде бы всё, баста! Но нет же. Внезапно продолжает говорить, при этом кидая взгляд на меня. — Подпишем в Москве. И без посторонних.
— Вы намекаете на меня? — Хмурюсь.
— Нет, что вы, Анастасия. Я ни в коем случае не намекаю, а говорю открыто. Ничего личного, правда! Я к вам положительно отношусь! Но вот только, подписываю контракты исключительно один на один. Никаких переводчиков.