Вeрните моего сына
Шрифт:
– Слушаю вас.
– Добрый день, Эмма Петровна, – набрав побольше воздуха в легкие, нерешительно начала я. – В первую очередь я хотела извиниться перед вами за свое вчерашнее поведение… Простите, я была немного не в себе…
– Хорошо, извинения приняты, вы что-то еще хотели от меня? – с равнодушным видом
– Если честно, то да… – смущенно помолчав, я горячо продолжила: – Понимаете, в детском отделении карантин, и меня не хотят туда пускать…
– А я здесь при чем? – удивленно приподняла брови дама. – У них свои порядки.
– Я подумала, может, вы поможете мне хотя бы ненадолго увидеться с сыном?.. – я с надеждой напряженно замолчала.
– С какой это стати? – возмущенно ответила женщина. – Мне что, заняться больше нечем, по-вашему?!
– Поймите, Эмма Петровна, – проглотив ее резкость, заискивающе начала я, – я очень хочу вернуть своего сына и переживаю о его самочувствии… Ребенок очень привязан ко мне… Вы ведь тоже женщина и наверняка понимаете мои чувства…
Богданова встала со стула, грозно сложила руки на груди и начала прохаживаться вдоль стола.
– Так вы еще надеетесь вернуть мальчика? – ее тон прозвучал крайне насмешливо. – Не лелейте напрасные надежды – вот вам мой совет. Я могу назвать множество причин, по которым вы ему не годитесь в матери. Вы бросаете ребенка в неизвестном месте, пишите письменный отказ от него, при этом находитесь в состоянии наркотического опьянения… Это далеко не весь список. Вы ведь не работаете, жилье съемное, мужа нет… Достаточно или еще продолжить?
Каждое ее резкое слово больно наотмашь хлестало меня. Стиснув зубы, я молча терпела оскорбления. Раздраженный взгляд сотрудницы Опеки переместился с меня на букет цветов и тут же моментально смягчился.
– К
Тут я все поняла. Супружеская пара, получавшая аудиенцию передо мной, и была теми самыми усыновителями! Это они хотят забрать моего ребенка! Вот почему их поведение было таким странным! Не в силах больше сдерживать себя, я с вызовом ответила наглой женщине:
– Кирилл – мой сын, и я его никому не отдам!
В ответ она громко расхохоталась. Затем подошла к столу, перегнулась через него, упершись руками в столешницу, и внезапно перешла на «ты».
– Да кто тебя спрашивать-то будет?! Считай, что ты уже «лишенка»! Да я таких, как ты, каждый день вижу, и все вы одно и то же говорите! – взгляд ее стал остервенелым, а костяшки пальцев, на которые она упиралась, побелели. – А что случись, с кого спрос? С меня, конечно! Да я детей спасаю от таких мамаш-кукушек, как ты, и жизнь даю им нормальную!..
После этих слов мое терпение с громким треском лопнуло. Все. Выслушивать больше эту гадину я не могла, возникло непреодолимое желание заткнуть ее противный рот. Не ведая, что творю, я схватила успевший стать ненавистным мне букет и отшвырнула его в сторону. Затем взяла в руки почти полную вазу и с размаху окатила водой с ног до головы сотрудницу Опеки.
Глаза ее полезли на лоб от удивления. Она открыла рот в полной растерянности и стала смешно хватать им воздух, словно рыба, выброшенная на берег. С темных коротких волос ручьем стекала вода на светлый брючный костюм, линзы очков сплошь покрылись прозрачными капельками воды. Теперь надменный вид дамы полностью потерялся, он стал комичным и нелепым.
Конец ознакомительного фрагмента.