Верните Пушкина! и другие рассказы

Кузьменков Андрей Павлович

При этих словах по классу словно пробежала волна. Ребята переглядывались и перешёптывались друг с другом, очевидно пытаясь вспомнить нашу неожиданную гостью. Я, как и все, отчаянно сканировала самые дальние уголки своей памяти, но всё, что смогла извлечь оттуда, был размытый образ некоего создания в неброской расцветки юбке и кофточке, которую украшал крупный кулон из яшмы на цепочке. Собственно говоря, благодаря этому кулону в моей памяти что-то и запечатлелось. Неужели это была Мария Павловна? А она, тем временем продолжала:

– Прямо

скажем, стильно. Даже очень. Мой вам искренний респект. Но Пушкин, послушав вас, точно бы в осадок выпал. Сто процентов. И писать бы для вас не стал. И вообще ни один классик ничего бы не написал, если бы рядом с ним были люди, до такой степени не любящие свой родной язык. Да что классики – ни один уважающий себя русский писатель не стал бы утруждать себя. Зачем стараться, когда можно не заморачиваться?

На это Марии Павловне никто из класса ничего не ответил. Впрочем, на подобные риторические вопросы никакой реакции и не ожидалось, поскольку она без всякой паузы подвела итог:

– Но на этой теме мы подробнее остановимся как-нибудь в следующий раз, когда останется время, а сейчас переходим к следующей теме нашего урока. Задание обычное: сначала сделать синтаксический разбор предложения, а потом дать морфемный анализ ключевых слов.

Мария Павловна повернулась к классной доске, взяла мел из коробочки и неспеша, красивым ровным почерком – наверное, мы могли бы назвать его «каллиграфический», если бы знали, как такая штука выглядит – написала: «На сцене чел в хагенах кульно запиливал на лопате, гробы выдавали сплошной угар, а пипл ждал брейкдауна, усыхая по мошингу».

Задание было встречено молчанием, которое в читанных нами по школьной программе романах и пьесах обычно определялось как гробовое или зловещее. Ребята сидели, низко понурив голову, и словно пытались изо всех сил разглядеть нечто важное на крышках своих парт. Даже Витька с Сеней, и те словно забыли о недогрызенных пирожках. А тем временем Мария Павловна, нисколько не смущённая воцарившейся в классе атмосферой – или просто игнорировавшая её – добавила на доске ещё несколько похожих по стилю предложений.

– Ну вот, флаг вам в руки и электричку навстречу. Прогоните телеги самостоятельно в оставшееся от урока время, на отдельном листочке. Приду – проверю, – сказала она. – Сейчас мне нужно на чуток оторваться к завучу, а домашнее задание отгружу позже. Бай, народ, труба зовёт.

Когда же Мария Павловна вернулась, на самом верху доски красовалась торопливо и потому, видимо, неровно нацарапанная мелом фраза: «Мария Павловна, верните Пушкина! Плиз. 9 „Б“. Без пафоса».

Мария Павловна посмотрела на надпись, улыбнулась немного лукавой улыбкой, взяла губку и стёрла с классной доски всё, что было написано ниже.

Информационная война

Кому, скажите, такое не знакомо: учителя-предметники меняются чуть ли не каждые пару месяцев и

всякий раз изучение учебного материала словно начинается заново. Может, так происходит оттого, что все стараются учить тому, что лучше всего знают, да к тому ещё именно в такой манере, в какой сами свой предмет освоили? Будь я сама учительницей, я бы преподавала свой предмет (пока, правда, не знаю, на каком бы я остановилась, ведь у меня сплошные трояки по всем дисциплинам) так, как он сам подсказывает. Скажем, если ты троечник и хоть какую-то малость выучил – да не просто выучил, а действительно освоил и выученное с тобой надолго останется – это уже хорошо. Ну а если ты отличник по предмету или всерьёз ботанишь по нему – с тебя, конечно, другой спрос.

Но учителя, конечно, всё это по-другому, по-своему видят. Им, видите ли, надо некую образовательную программу с классом пройти, вбить всем в головы – словно в ящички шкафа вложить – некий обязательный набор сведений. И что потом бедные ученики будут с этими так называемыми «полученными знаниями» делать – это уже их личная проблема, не школьная. А самое ужасное начинается, когда очередной учитель уверен, что лучшее начало его новый деятельности – это проверочное занятие: мол, определить уровень подготовки своих подопечных, наметить пути дальнейшей работы с ними… И тогда, бывает, такое происходит… ну, я думаю, всякий знает, что тут может произойти. А если кто-то не в курсе, сейчас расскажу.

Едва успев познакомиться с нами, учитель информатики, вчерашний выпускник педвуза, объявил, что послезавтра – проверочная по темам, названия большинства которых мы впервые слышали. Это для нас означало только одно: надо срочно и в большом количестве готовить шпаргалки. Однако, как всем хорошо известно, возможность воспользоваться такими «пособиями» целиком зависит от настроения и расположения преподавателя…

Зачёт – как назвал проверку учитель, видимо, ещё не успевший переключится с вузовских реалий на школьные – был организован в дополнительное время, и за неимением иного свободного класса проходил в кабинете физики. Надо сказать, что кабинет этот, по сравнению с другими классами, выглядел как музей – настолько плотно он был заставлен шкафами и всевозможными приборами, сохранившимися чуть ли не с советских времён. Чего тут только не было: и амперметры с анемометрами, и генератор Ван-дер-Граафа, и маятник Максвелла, и всевозможные датчики и разнообразное оборудование для изучения электромагнитных и оптических явлений и даже весы с гирями, несмотря на свою кажущуюся простоту позволявшие взвешивать с точностью до миллиграмма. А в шкафах – видимо, как дань памяти предыдущим поколениям учеников – красовалось оборудование для проведения опыта Фарадея со свечой, сегнерово колесо, совершенно древнего вида вольтов столб и тому подобная «развлекуха» – очень наглядная, но почему-то давно уже не используемая.

Конец ознакомительного фрагмента.