Верное сердце
Шрифт:
– Просто немыслимо, чтобы он знал о том, кто я такая.
– А если все же знает, миледи?
– Нет. – Она явно не склонна была разделять опасения Болдрика. – Этот человек находился на корабле, который случайно проплывал мимо, направляясь в Уэльс или, может быть, в Ирландию. Да и кому вообще придет в голову искать меня здесь, в этом отдаленном уголке Англии? Мы были очень осторожны по пути сюда, проводя ночи либо в открытом поле, либо под крышей церкви. Кроме того, я тут под чужим именем. Жители деревни даже не догадываются о том, что перед ними Джиллиан из Уэстербрука. Для них я вдова по имени Мэриан, приехавшая сюда, чтобы в одиночестве
По правде говоря, эту легенду сочинил для нее сам брат Болдрик. Как бы ни претил Джиллиан подобный обман, в конце концов она вынуждена была согласиться, что так будет лучше для нее.
– И тем не менее я настоятельно советую вам быть осторожной.
Однако девушка оставалась непреклонной.
– Брат Болдрик, это так на вас не похоже! Вы посвятили свою жизнь служению людям. Почему же вы не хотите помочь этому человеку? Без помощи он наверняка умрет – и не исключено, что его все равно уже не спасти!
– Стало быть, такова Божья воля.
– Божья воля! Божья воля! Это как раз то, о чем вы сами мне не так давно говорили. Воля Божья вызвала этот шторм, а значит, воля Божья привела этого человека сюда.
– Пожалуй, в ваших словах есть доля правды, но все же нам с вами не следует забывать об осторожности. Я бы ни за что не позволил себе отзываться дурно о вашем отце, миледи, поскольку всегда искренне им восхищался. Но надо признать, что он поступил слишком опрометчиво по отношению к королю Иоанну. Мы привезли вас сюда в надежде спасти. Я опасаюсь за вас и за Клифтона… как когда-то опасался за вашего отца. Более того, миледи, я не могу больше от вас скрывать, что ходят слухи, будто бы король Иоанн разыскивает вас и вашего брата – чтобы убить вас обоих.
Джиллиан побледнела.
– Не понимаю, с чего бы ему утруждать себя.
– Король очень мстителен. Кроме того, он до сих пор кипит гневом на вашего отца за покушение на его жизнь.
– Но этот человек не в состоянии даже пошевелиться, – спокойно возразила девушка. – Он не причинит мне никакого вреда.
Джиллиан не собиралась уступать. Всю свою жизнь она стремилась помочь словом и делом всем, кто в этом нуждался. Неужели Болдрик не мог понять ее твердую решимость во что бы то ни стало спасти несчастного? Ибо вид его товарищей, чьи раздувшиеся, искалеченные тела лежали внизу на берегу, глубоко врезался в ее сознание – ведь ей в отличие от Болдрика не так часто приходилось смотреть в лицо смерти во всей ее суровой неприглядности. А ее отчаянное бегство из Уэстербрука – не говоря уже о разлуке с Клифтоном и недавней трагической гибели отца – вызвало в ней перемену. Хотя она всегда приветствовала брата Болдрика радушной улыбкой, в душе ее затаилась печаль. А слова Болдрика о том, что король ищет ее, чтобы убить, снова пробудили в ней страх, хотя она всячески пыталась это скрыть.
– Если бы только я не был вынужден покинуть вас прямо сейчас, сопровождая отца Эйдана! – тревожился Болдрик. – Увы, народ Англии был на многие годы отлучен от церкви папским интердиктом, и за это время многие покинули ее. Именно ради того, чтобы вернуть их в лоно истинной веры, отец Эйдан и совершает свое служение.
– И совершенно правильно. Это его долг, и ваш тоже, брат Болдрик, – смягчилась она. – А обо мне вы напрасно беспокоитесь.
– Напрасно? Вы остаетесь здесь одна с человеком, которого совсем не знаете. Зря я не приказал Эдгару и Хью перенести его в деревню!
– До деревни слишком далеко, а он, как видите,
Спорить было бесполезно, и в конце концов Болдрик согласился. Вздохнув, он взял обе ее руки в свои.
– Я должен поторопиться, иначе отец Эйдан решит, что я совсем о нем забыл. Не хотите ли попросить меня еще о чем-нибудь, пока я не ушел?
– Только дайте мне слово, что будете беречь себя – и отец Эйдан тоже.
– А на этот счет могу сказать вам только, что я постараюсь. Будьте осторожны, дитя мое. Будьте очень осторожны.
– Хорошо, – пообещала она. – Храпи вас Господь, брат Болдрик. – Наклонившись, она слегка коснулась губами его щеки.
Он направился к двери, но напоследок еще раз обернулся, чтобы бросить на нес беглый взгляд через плечо. Леди Джиллиан уже снова стояла у кровати, встревоженно глядя на незнакомца, на ее гладком лбу отчетливо проступали морщины тревоги. По сравнению с широкоплечим мужчиной на тюфяке она выглядела такой маленькой и хрупкой… Болдрик печально покачал головой и пробормотал тихо, чтобы она не могла его услышать:
– Мне остается лишь молить Бога о том, чтобы никогда не пришлось пожалеть о своем решении.
Джиллиан в отчаянии склонилась над раненым, и сердце ее забилось от беспокойства, ибо он оставался таким безмолвным, таким неподвижным… Страх нахлынул на нее удушливой волной. Боже правый, неужели он в конце концов умер?
Девушка быстро склонилась к его широкой груди. Ах, он все еще жив! Она слышала медленное, ровное биение сердца. Струйки воды стекали с висков на подушку под головой. То, что осталось от его одежды, промокло насквозь. Если он и дальше будет оставаться в этих лохмотьях, решила она, то, чего доброго, ему станет еще хуже.
Без долгих раздумий ее руки потянулись к его телу. В лихорадочной спешке она развязала шнуровку на его тунике и распахнула ее, открыв взору широкую грудь, после чего осторожно сняла ее – сначала с одного плеча, затем с другого и, наконец, через голову. За туникой последовали сапоги и порванные в клочья шоссы, затем после некоторой заминки ее пальцы добрались до его белья. По крайней мере оно не пострадало во время кораблекрушения. И вот он лежит перед ней совершенно обнаженный. Сейчас было не время для ложной стыдливости – ни для Джиллиан, ни тем более для пациента. Она лишний раз убедилась в этом, внимательно осмотрев его с ног до головы, отметив про себя широкую грудь с курчавой темной порослью, длинные мускулистые ноги… и неопровержимое доказательство того, что он был в полном смысле слова мужчиной.
Она невольно отвела глаза. Внешне тут все выглядело в порядке… хотя, по правде говоря, трудно сказать.
Ну а теперь его нужно было перевернуть на другую сторону.
Пыхтя и напрягаясь изо всех сил, она попыталась приподнять его, чтобы перевернуть на живот – однако безуспешно. Отбросив назад непокорный локон, она в порыве досады раскачивалась взад и вперед. Господи, до чего же он тяжелый! Не то чтобы сама она была слабой. Несмотря на невысокий рост, она отнюдь не выглядела хрупкой. Живя в этой глуши, она привыкла к тяжелому труду. Ей приходилось носить себе воду из колодца и таскать дрова для растопки – пришлось научиться этому здесь. Нет, просто этот человек оказался для нее слишком большим!