Верноподданный
Шрифт:
Только он дошел до середины куплета, как в гостиной упал стул и вслед за этим раздался звук, происхождение которого было вполне ясно Дидериху. Он бросился в гостиную.
— Ого! — простодушно крикнул он. — У вас, как видно, серьезные намерения.
Кинаст и Магда отстранились друг от друга.
— Я не говорю — нет, — сказал Кинаст.
Дидерих вдруг очень взволновался. Глядя в глаза Кинасту, он одной рукой тряс его руку, другой привлекал к себе Магду.
— Вот это сюрприз! Господин Кинаст, сделайте же мою
Фрау Геслинг почему-то оказалась тут же, за дверью, но в первую минуту от полноты чувств не сразу совладала с подкосившимися ногами. Опираясь на Дидериха, она кое-как вошла, упала Кинасту на грудь и разразилась потоком слез. Дидерих тем временем стучался к Эмми: дверь оказалась запертой на ключ.
— Выйди, Эмми, у нас событие!
Наконец она рывком распахнула дверь, вся красная от злости.
— Чего ради ты поднимаешь меня с постели? Воображаю, что это за событие! Уж меня-то, пожалуйста, избавьте от ваших непристойностей!
И она захлопнула бы дверь, если бы Дидерих не вставил ногу в щель. Он сурово отчитал Эмми, сказал, что за такое бессердечие она навек останется старой девой, и поделом. Он не дал ей даже одеться и, как она была, в ночной кофте и с распущенными волосами, поволок за собой. В коридоре она вырвалась от него.
— Ты делаешь из нас посмешище, — прошипела она и вошла в гостиную первая, высоко вскинув голову, меряя обрученных насмешливым взглядом. — Неужели нельзя было подождать до утра? — спросила она. — Впрочем, счастливые часов не наблюдают.
Кинаст поглядел на нее: ростом она была выше Магды, и порозовевшее лицо ее, обрамленное распущенными волосами, длинными и пышными, казалось теперь полнее. Кинаст задержал ее руку в своей дольше, чем полагалось; она ее выдернула, и он, явно колеблясь, перевел взгляд на Магду. Эмми метнула в сестру победную улыбку, повернулась и, расправив плечи, быстро вышла. Магда испуганно уцепилась за руку Кинаста, но в это время подошел Дидерих с полным бокалом пунша и предложил своему будущему зятю выпить на брудершафт.
Утром он зашел за Кинастом в гостиницу и пригласил его распить вместе утреннюю кружку пива.
— До обеда, будь любезен, умерь свою тоску по «вечно женственному». Нам предстоит чисто мужской разговор.
В пивной Клапша Дидерих разъяснил Кинасту, как обстоит дело. Двадцать пять тысяч наличными в день свадьбы — с документами можно в любое время ознакомиться — и пополам с Эмми четверть прибылей с фабрики.
— Следовательно, только одна восьмая, — уточнил Кинаст.
— А ты что же, хотел, чтобы я даром жилы из себя тянул?
Оба недовольно помолчали.
Дидерих попытался подогреть остывшие чувства.
— За твое здоровье, Фридрих!
— За твое, Дидерих! — ответил Кинаст.
Вдруг
— Ты имеешь полную возможность расширить свою долю — вложи капитал. Ведь у тебя, надо думать, немалые сбережения? При твоем-то великолепном окладе!
Кинаст заявил, что в принципе не возражает. Но срок его договора с «Бюшли и К o» еще не истек. А кроме того, ему пообещали в этом году значительно повысить жалованье, и было бы преступлением против самого себя заявить теперь об уходе.
— Если же я вложу деньги в предприятие, я должен войти в него компаньоном. При всем доверии, которое я питаю к тебе, дорогой Дидерих…
Дидерих согласился с ним. У Кинаста была своя идея:
— Округлил бы ты цифру приданого до пятидесяти тысяч, и Магда отказалась бы от своей доли.
Однако Дидерих решительно отклонил предложение будущего зятя.
— Это было бы нарушением воли покойного отца, а она для меня священна. При моем размахе доля Магды через каких-нибудь два-три года в десять раз превысит сумму, которую ты сейчас требуешь. Я никогда не соглашусь с тем, что может оказаться убыточным для моей бедной сестренки!
Кинаст скептически ухмыльнулся. Родственные чувства Дидериха, сказал он, разумеется, делают ему честь, но на одном размахе далеко не уедешь. Дидерих с нескрываемым раздражением заявил, что он, слава богу, ни перед кем, кроме господа и самого себя, не обязан держать ответ.
— Двадцать пять тысяч наличными и одна восьмая чистой прибыли, это все.
Кинаст побарабанил пальцами по столу.
— Не знаю, решусь ли я в таком случае взять за себя твою сестру, — сказал он. — Последнее слово я оставляю за собой.
Дидерих пожал плечами. Допили пиво. Кинаст отправился обедать вместе с Дидерихом, который уже опасался, не улизнет ли он. К счастью, Магда приняла все меры, чтобы казаться еще обольстительнее, чем вчера. «Будто знала, что сегодня все решится», — подумал Дидерих, глядя на нее с изумлением. К тому времени, когда подали пирожное, она так распалила Кинаста, что он пожелал отпраздновать свадьбу не далее как через месяц.
— Это твое последнее слово? — спросил, поддразнивая, Дидерих.
Вместо ответа Кинаст вынул из кармана обручальные кольца.
После обеда фрау Геслинг на цыпочках вышла из комнаты, где сидели жених с невестой, Дидерих тоже хотел удалиться, но обрученные решили пойти погулять и пригласили его с собой.
— Куда же мы направимся? А что мама и Эмми?
Эмми отказалась пойти с ними, поэтому и фрау Геслинг осталась дома.
— Пойдем, Дидель, иначе, знаешь, как-то некрасиво будет, — сказала Магда.
Дидерих согласился с ней. Он даже стряхнул пыль, приставшую к ее меховому жакету, когда она заходила на фабрику. Он проникся к Магде уважением, — ведь она одержала победу.