Верность Отчизне. Ищущий боя
Шрифт:
Как-то после тренировочных полетов ко мне подошел Гриша Усменцев. Участливо спросил:
— Ты что голову повесил? Здоров ли? Верно, устал?
— Да нет, Гриша, дело не в этом.
— Пойдем купаться, по дороге поговорим.
Мы отправились к арыку, протекавшему между высокими тополями, неподалеку от нашего авиагородка. Вдруг кто-то позвал меня.
Оглядываюсь — нас догоняет дежурный. Говорит мне с досадой:
— Где вы пропали? Вас срочно вызывает комэск. Идите быстрее!
—
Я пошел в штаб, ломая себе голову: зачем мог понадобиться строгому комэску? И не очень спешил, припоминая, не допустили ли нарушений мои курсанты. Да нет…
Впереди меня быстро идет командир звена другого отряда Петро Кучеренко. Очевидно, тоже в штаб. Обычно спокойный, выдержанный и несколько медлительный, лейтенант сейчас чуть не бежит. Прибавляю шагу, нагоняю его у самых дверей кабинета.
— Товарищ лейтенант, куда торопитесь?
— Да вот комэск вызывает.
— Меня тоже. Давайте, товарищ лейтенант, вместе войдем. Одному страшновато: не знаю, в чем дело.
— И я не знаю.
Входим вместе. Докладываем. Командир эскадрильи встает и молча окидывает нас взглядом, будто впервые видит. И с несвойственной ему мягкостью говорит:
— Летчики вы неплохие, не подведете в бою. На вас получен вызов. Завтра с утра отправитесь к начальнику училища и узнаете все подробнее. Быть может, я бывал резок. Но дисциплина прежде всего. Командир должен быть требовательным. Поймете, когда сами станете опытными командирами.
Он отпустил нас, и я, вдруг забыв о всех обидах, горячо пожал комэску руку и быстро вышел из штаба.
Весть о нашем отъезде уже облетела эскадрилью. Меня обступили товарищи. Тут и мой друг Гриша Усменцев. Он все твердит:
— Ты только пиши непременно. И как собьешь, сразу напиши, слышишь?
— Слышу, Гришка! Да мне все не верится, что на фронт еду!..
Товарищи устроили нам проводы. Мы собрались у Кучеренко — он жил вместе с семьей. Не по себе мне стало, когда я увидел дочурку Петро, заплаканное, встревоженное лицо его хлопотуньи жены. Петро озабоченно и ласково поглядывал на нее, старался подбодрить.
Утром я вскочил раньше всех. Не давала покоя мысль: а вдруг передумают, вдруг что-нибудь изменится! И хоть жаль было расставаться с друзьями и со своими курсантами, все заслоняла мысль о том, что скоро буду на фронте.
В назначенный час за нами приехала машина. Собралась вся эскадрилья. Пришел Петро, его провожала жена с дочкой на руках. Друзья окружили нас. Ко мне пробился механик Наумов:
— Товарищ командир, вы уж не обижайтесь на меня из-за того случая…
Я крепко обнял его.
— Да я все забыл, Наумыч! Знаю, как вы сами переживали все это. Готов
— Товарищи, пора ехать! — раздался голос командира эскадрильи.
Усменцеву, Панченко, Коломийцу командир разрешил проводить нас до штаба авиаучилища.
Мы стали торопливо прощаться, и я влез в машину. Она тронулась, Петро вскочил уже на ходу. Инструкторы, техники, курсанты бежали вслед за машиной и кричали:
— Не подкачайте! Поддержите честь эскадрильи! Бейте врага!
И вот мы у штаба. Во дворе у дверей стоят шесть летчиков-инструкторов из других эскадрилий.
— А вы что здесь делаете? — спросил их Петро.
— Да вот вызвали. Говорят, наконец на фронт пошлют, — широко улыбаясь, ответил за всех летчик с веселыми серыми глазами.
Это был Алексей Амелин: я знал его в лицо, как и всех остальных инструкторов, — встречались, когда школа находилась еще на Украине.
— Может, все вместе отправимся воевать! — заметил я.
Друзьям пора было возвращаться. На прощание мы долго жали друг другу руки, троекратно расцеловались.
Они уехали. А немного погодя к нам подошел незнакомый капитан. Он проверил по списку наши фамилии и сказал:
— Все в сборе? Вас ждет начальник училища.
Подтянувшись, входим в просторный кабинет. Начальник встречает нас приветливо. Сообщив, что мы направляемся в Москву, на пункт сбора летно-технического состава, он добавляет:
— Там и определится ваша служба. Надеюсь, скоро услышим о ваших боевых делах.
ЗАЧИСЛЕНЫ В АВИАПОЛК
В пути мы встретили 25-ю годовщину Великого Октября. И вот мы в Москве, на пункте сбора летно-технического состава. Здесь много боевых летчиков. Но есть и молодежь, вроде нас. Одни только что прибыли с фронта, другие — из госпиталей. Стоит гул голосов.
Летчики рассказывают о воздушных боях. Мы с Леней Амелиным слушаем затаив дыхание, иногда переглядываемся — ведь перед нами живые боевые летчики. Мы изучали тактику и понимаем все с полуслова, однако некоторые вопросы кажутся нам необычайно сложными. Немного освоившись, вступаем в разговор.
— Кто тебя учил? — спрашивает меня один из боевых летчиков.
— В аэроклубе — Кальков, а в школе — Тачкин.
— Тачкина я знал. Отважный, умелый был летчик.
От летчиков, прибывших из Сталинграда, узнаю, что там доблестно воюет Вячеслав Башкиров, получивший звание Героя Советского Союза. Несказанно рад и горд за своего бывшего курсанта.
Многих я спрашивал о своем первом инструкторе — Александре Калькове и очень обрадовался, когда кто-то сказал, что он служит в бомбардировочной авиации, имеет правительственные награды.