Верну любовь. С гарантией
Шрифт:
— Как же, есть. Я как знала, захватила. Вот. Только я себя отрезала. Не хочу больше рядом со змеей этой подколодной. Она у меня еще и денег назанимала, а я, дура, ей дала…
— Что ж вы так неосторожно?
— Что денег дала?
— Отрезали неосторожно. — Великий мастер насупился. — Резать — это, знаете ли, риск большой. Фотография — очень опасная вещь. Она несет отпечаток нашего тонкого тела. Вы себе огромный вред можете нанести и знать ничего не будете! Обратились бы к нам, мы бы сделали как надо.
Тонкое тело Парасочки бросило в пот. Она пошире
— Так что ж теперь будет?
— Не волнуйтесь, все поправим. Сколько вы ей денег дали? — поинтересовался он.
— Пять тыщ. Накрылись теперь мои денежки медным тазом!
— Деньги она вам вернет, — пообещал мастер. — Давайте ваше фото сюда, я с ним поработаю.
Парасочка положила фотографию на стол, оставив на его глянцевой поверхности мокрые следы.
— Еще нам будет нужен предмет, который ваша соперница носила, или хотя бы держала в руках. Подойдет перчатка, еще лучше — ее ночная рубашка или другой предмет близкого контакта.
Светлана Петровна задумалась.
— Ничего такого у меня нет. Эх, кабы я раньше знала, что все так обернется! Теперь же я к ней не пойду: дай, мол, Люба, твою сорочку.
— Вы подумайте, возможен даже такой предмет, который она недолго держала, но не менее трех минут. Три минуты будет вполне достаточно. — Мастер пошевелился, скрипнув креслом. Парасочке показалось, что глаза у него засветились, как у кота в темноте. Она завороженно смотрела на него и не шевелилась.
— Ну что, Светлана Петровна, — прервал тишину человек в кресле напротив, — обеспечите вы нам такой предмет?
— А стаканчик от кофе подойдет? — Парасочке уже хотелось уйти отсюда, подальше от страшных глаз великого мастера. — Она кофе всегда на базаре пьет. Может, три минуты пьет, может, дольше. Ежели смогу, я и перчатки ее прихвачу, но не обещаю, уж больно руки марать об эту стервозу противно…
— Хорошо. Стаканчик подойдет. Завтра приносите нам стаканчик, вторую половину фотографии, и мы начинаем работать.
— Может, аванс? — Парасочка полезла в сумку.
— Мы же с вами ясно условились, Светлана Петровна, — укоризненно напомнил ей маг, — деньги только по факту. Если мы вам не поможем, то и денег не возьмем.
— А за фотографию мою как же? Ну, что вроде как порчу снимете?
— А это мы вам сделаем совершенно бесплатно.
— Ага, ага. — Уже стоя в дверях, Парасочка внезапно спросила: — А бывало так, что вы работу сделали, а клиент вам не заплатил?
— Вы сами подумайте, Светлана Петровна, может такое быть или нет. И что мы с таким человеком сделаем, с нашими возможностями…
Глаза у великого мастера снова загорелись, и госпожа Парасочка пулей вылетела вон.
Толстуха появилась в приемной, тяжело дыша и на ходу дергая змейку, в которую попали мохеровые космы. На лице у нее читалось смятение. Она быстро протопала к выходу и грюкнула дверью. Значит, теперь их с Олей очередь. Даша отложила газеты. Вот ужас! Неужели все это правда? Чего только, оказывается, не бывает! И сглаз, и порча, и какой-то «подклад»,
— Госпожа Литвак, ваша очередь.
Ольга отложила газету и растерянно посмотрела на подругу.
— Дашунь, пойдем со мной.
— Ничего не бойся. — Дашка подхватила ее под руку — Я уверена, что тебе помогут.
— Госпожа Литвак? — Приветливый мужчина в какой-то смешной черной хламиде — ну вылитый Бэтмен! — распахнул перед ними дверь. — Проходите. А это с вами…
— Подруга моя, — быстро сказала Ольга. — Можно мы вместе?
— Вот этого как раз нельзя. — «Бэтмен» подхватил Ольгу под локоток. — Вместе вы в кино пойдете. А беседа наша должна быть с глазу на глаз. Иначе толку не будет… А подруга ваша пусть попозже зайдет, на пару слов. Я уже вижу у нее одну проблему, и она должна об этом знать.
Ольга прошла в комнату, а Даша, немного разочарованная, вернулась в холл. Читать страшные газеты ей как-то расхотелось, и она стала просто смотреть в окно. Между тем на улице быстро темнело. Что-то Ольга там долго… Еще и ей зачем-то велели зайти. Даше неожиданно стало страшно. «Ну что у меня может быть такого? — успокаивала она себя. — С мамой все в порядке… На работе меня вроде никто не подсиживает. Вот с Ольгой нужно что-то делать. Может, ее лучше было свести к этому… психоаналитику?» Даша Серегина в своей жизни никогда не видела живого психоаналитика, только в кино. Там этих самых психоаналитиков было просто ну как собак нерезаных. А вот в жизни такого изобилия не наблюдалось. «Ну, должны же они где-то быть, — рассуждала она. — Я понимаю, что не в районной поликлинике, но все же. Нужно будет как-нибудь узнать. Или к этой самой Вере Ивановне сходить. Психиатр и психоаналитик — это почти одно и то же. Или не одно? Плохо, что я у нее номер квартиры не спросила. Кажется, она говорила, что на шестом живет. А может, Оля ее знает?» — Даша так задумалась, что не заметила, как вышла Ольга. Впервые за два дня на губах подруги было слабое подобие улыбки.
— Даш, подойди к нему. Он зачем-то тебя спрашивает.
— Оль, ну что? — Дашка мертвой хваткой вцепилась в Ольгин рукав.
— Ты подойди, а то неудобно заставлять его ждать. Я тебе потом… То есть я не могу тебе рассказать, этого нельзя рассказывать, понимаешь? Ну, ты иди, иди…
— Так вот, милая девушка, насколько я понимаю, вы не замужем и никогда не были.
— Правильно понимаете. — Дашка с интересом рассматривала кабинет.
— А никогда не были и никогда не выйдете, потому что у вас венец безбрачия.
— Венец… чего? — Дашка оторвалась от созерцания хрустального шара.
— Венец безбрачия, — терпеливо повторил великий мастер.
— Что?! — Даша Серегина, преподаватель химии, свято верящая в закон сохранения вещества, опешила. — Откуда вы это взяли?!
— Это моя работа, — глядя Даше в глаза, пояснил он. — Садитесь, милая девушка. Видимо, у вас это семейное. Или я не прав?
— Почему ж семейное? — удивилась Даша. — Мама моя была замужем…
— А сейчас? Все так же замужем?