Вернуть Боярство 11
Шрифт:
В общем, слишком наглому поклоннику демонических сил за подобное очень быстро обломали бы рога… Вместе с башкой и весьма немаловероятным истреблением всего его Рода. Потому-то истинно могущественные чародеи данного направления были изрядной редкость за пределами Османской Империи — а ту за подобные ритуалы изрядно ненавидели все соседи. Стамбульский рабский рынок мог предоставить нужное количество и качества живого товара, но ценой тому стало то, что имевшее перспективы играть одну из первых ролей среди великих держав Османскую Империю общими усилиями низвели до средней руки державы среди себе подобных.
Мои размышления
— Ану-ка, разойдись! — потребовал я. — Дайте пройти, святые отцы… Уважаемые, дорогу, дорогу! Петры — за мной!
Медлить и просто наблюдать больше было нельзя. Всё же действительно опытным борцом с темными силами, имеющим достаточно обширную практику, являлся лишь отец Алексий — боевой экзорцист, как-никак. Однако его ограничивало именно то обстоятельство, что он являлся боевым священником — при такой работе остаться чистеньким и праведным было очень, очень сложно. Сам факт того, что при использовании священной магии он выходил на ранг Старшего Магистра, был уже весьма удивителен — видимо, он действительно хороший человек, раз даже при такой работе его достаточно ценили его небесные хозяева, что бы позволять перескочить один ранг.
Когда я пробился к камере вместе со своими товарищами, двух попавших под удар бедолаг уже волокли назад. Опалённые, едва живые, попятнанные инфернальной магией, они в любой миг грозили отправиться на тот свет, и лишь тот факт, что Святая Магия всё ещё теплилась, боролась с демонической заразой. Я не мог молча пройти, не обратив на это внимание — в конце концов, я тоже напрямую повинен в их ранах. Не уследил, не углядел, не предусмотрел всего — и тем подверг лишней опасности людей, что по доброй воли, не будучи мне ничем обязанными, согласились помочь в деле доставки пленной твари до штаба.
— Погодите, почтенные, — ухватил я одного из молодых монашков, что тащили тела. — Попробую помочь.
— Ваша милость, не положено… — попробовал было возразить один из них, но стоящий рядом волхв, служитель не то Сварога, не то Перуна, не прекращая вливать силу и не опуская правой руки, в которой был зажат какой-то амулет, левой отвесил ему звучный подзатыльник.
— А ну рот закрой, увалень! Простите дурака, ваша милость… Помогите, коли сумеете, — не открывая глаз и не меняя позы попросил обливающийся потом служитель языческих богов.
Монашек зло зыркнул на волхва, но спорить не рискнул и молча остановился, как и остальные трое его помощников. Я сосредоточился и вскинул руки. В удушающем мареве смешавшихся
Тела пораженных враждебной им силой бедолаг выгнуло дугой, и молодые монахи дернулись, явно недовольные происходящим — но потерявший всякое терпение от их выходок Смолов что-то зло рыкнул, и вся четвёрка угрюмо отступила. Я же занялся самым сложным — очищением аур и энергетики бедолаг.
Фиолетовые молнии стремительное въедались в энергетику и тварную плоть, пораженную инфернальной заразой. Тоненькие нити молний набрасывались на агрессивные вкрапления черно-багрового, обильно присутствующих на пораженных участках ауры, энергетики и плоти, вплетались, охватывали микроразрядами со всех сторон и начинали разлагать едва ли не на составляющие, стремясь уничтожить, низвести до мельчайших составляющих враждебную силу.
Сами по себе они бы это, конечно, тоже сумели бы сделать — но это заняло бы слишком много времени, которого у бедолаг попросту не было. И тут им на помощь приходили Золотые Молнии, впитываясь в фиолетовые, повышая их эффективность на порядок. Фиолетовые разряды по краям получили золотистую окантовку, и результативность работы резко выросла. Как человек, что до того шел неспешным, прогулочным шагом, но внезапно сорвавшимся на бег изо всех своих сил… Причем человек сей — не рядовой обыватель с пивным пузиком и умеренными физическими нагрузками, а спортивный, подтянутый офицер и боевой маг.
Была у этого, конечно и своя цена — подобное усиление куда быстрее истощало вложенную в молнии силу, но слава богам — не настолько же, насколько повышало эффективность воздействия. Всего в два с половиной, изредка — в три раза… При увеличении воздействия раз в восемь-десять — сущие пустяки.
Тем временем Зеленые молнии, точно так же окаймившиеся по краям Золотыми, стремительно исцеляли подопечных — и основные усилия были направлены не на уже очищенные от злой заразы участки тела, ауры и энергетики, а как раз на пораженные. Дабы уберечь от усугубления травм и не допустить гибели жертв в процессе исцеления. Моя магия исцеляла повреждения быстрее, чем инфернальное пламя успевало их наносить — и постепенно, по капле, травмы начинали сходить на нет. Однако без полного очищения от скверны подобное исцеление было способно лишь продлить агонию жертв, а не поставить их на ноги — стоило бы мне прекратить лечение, и всё быстро вернется на круги своя…
Собственная магия священнослужителей в этом процессе мне никак помочь была не в состоянии, более того — она лишь мешала мне. Организм магов весьма интересная и сложная штука, до конца не изученная до сих пор — оттого чародеи-целители и ценились едва ли не больше остальных. Как говаривал один мой знакомый чародей, Великий Маг с упором на магию Жизни — дурака, плюющегося молниями из глаз и огненными шарами из задницы, вырастить на порядок проще, чем толкового лекаря, способного отличить болезнь Вейцверга от банального проклятия малефика… Сложный медицинский юмор, который даже я понял лишь потому, что вынужденно изучал эту ветвь чародейства.