Вернуть Боярство 15

Мамаев Максим

— Зачем тезку на корабль отправил? Ты же знал прекрасно, что из всех старших магов у нас лишь ты один обладаешь опытом старшего корабельного мага! Я Петю три месяца как волкодава натаскивал на взаимодействие с гвардией и поединки один на один — и это не считая его предыдущего опыта.

— Я спешил, — пожал он тогда плечами. — Ситуация была чрезвычайная, а рядом из близкого круга был только один достаточно сильный маг. Вот я не раздумывая его и отправил. Но ты прав — это было ошибкой.

Вот и думай, и вправду понял смысл моих слов или просто меня успокаивал?

Было и ещё одно дело, к которому я возвращался мысленно. Похороны Олега Васильевича Добрынина, нашего генерал-аншефа, все-таки сумевшего напоследок

так дать по заднице отвернувшейся от него Фортуне, что та с визгом покинула поле боя и не сумела подарить нежити, демонам и немногочисленным человеческим циньским войскам победу, на которую они так рассчитывали.

Это был восьмой день после битвы. Как и почти все выжившие, я, не чинясь и не чураясь неприятной работы, каждый день помогал с поиском тел или их останков наших солдат или офицеров. Там, где отгремела самая яростная и кровавая схватка двух армий, там, где отдал свою жизнь без остатка наш генерал-аншефа, позволив призванному духу святого исчерпать даже тот минимальный резерв праны и маны, что делает любой нормальный маг прежде чем передать свое тело в чье-то управление. Запас сил, которых хватит что бы вернуть контроль или просто после призыва сохранить достаточно сил, что бы просто остаться в живых после подобного.

Добрынин отдал всё, и тем спас всю армию и определил победителя в схватке. Раненный мной гигант-балрог получил ещё пару дополнительных ран, погибло несколько их Магов Заклятий, а уж о более мелких врагов и говорить не стоит — они быстро и мучительно сгорали в яростном, небесном белом огне, порождаемом великим клинком, Небесным Орудием — так звались артефакты самой могущественной, влиятельной и древней фракции в известной мне части мироздания. Если не брать в расчет Инферно — Архонты Инферно, истинные владыки этого плана, были, пожалуй, единственными, кто могли бы смело схлестнуться с Архангелами — самым могущественным оружием Эдема, сильнейшими Ангелами. Общеизвестно о семерых, но сколько их там по факту — кто знает?

В общем, Добрыкин отдал всё, заплатил максимальную цену — и погиб. Да, после подобного, его душа скорее всего под руку с Мафусаилом отправилась в райские кущи, но всё равно это было потерей…

От тела генерал-аншефа исходила особая аура. Как и у всякого мага его силы, тело не разлагалось, больше того — его сейчас даже не каждый магический хищник разгрыз бы… Но при этом от него шел едва заметный свет и расходилась теплая, ласковая сила. Под её воздействием негативные мысли не исчезали совсем, но их становилось намного меньше, а на душе разливалось благостное спокойствие… А ещё она была очень опасна для демонов, нежити и чернокнижников — мои рыцари смерти заявили, что аура пытается буквально выжечь их, и парочке приходится держать защиту. Всё, что ниже четвертого ранга, сгорит за пол минуты. Четвертого — продержится минут десять, пятого сумеет преодолеть, но будет вынужден тратить большую часть сил и внимания на барьер… В общем, сильная аура, очень сильная.

Потому на вечернем военном совете, вечером того дня, я предложил устроить всем погибшим братскую могилу, где будет похоронен и наш главнокомандующий. Естественно, недавно прибывший Архимаг с отрядом гвардии и полусотней дружинников Рода Добрыниных, дабы поддержать патриарха своей семьи, был против. И очень сильно против, желая увезти тело с собой и предать земле рядом с его родней… И они были в своем праве — правильно похороненный Маг Заклятий, даже обычный, без ауры нашего аншефа, весьма положительно сказывается на территории вокруг километров на пять. Становится легче тренироваться, быстрее берете ранги и так далее — прирост не огромный, скорее даже небольшой, но вот так, по капельке, и накапливается могущество, верно?

И стукнуть по столу, велев ему заткнуться, я не мог. Вернее не хотел — слишком уважал их покойного Старейшину, не хотелось обижать

его кровь. Да и вообще это было бы уж слишком по свински, наплевать на их мнение в этом вопросе. Мои хотелки тут не послужили бы оправданием даже для самого себя, не говоря уж об обществе и Великом Роде, что затаит на меня обиду. Потому пришлось пойти на крайние меры — на дипломатию…

— Вы поймите — там солдаты и офицеры, знать и простолюдины, честные люди, служившие в войске или как-то иначе трудившиеся во благо страны, не побоявшиеся сражаться с превосходящими силами врага люди. Собранные воедино и неразрывно связанные с самим генерал-аншефом — он им обещал победу и вел их. Выжить, правда, не обещал, так что тут всё честно — он и сам не выжил… Но победа, одна на всех и любой ценой — вот она.

— Да как вы смеете потешаться над моим двоюродным дедом? — вскипел на миг Архимаг, но сразу вспомнил, с кем говорит и сдал назад. — Простите, после той ужасной бойни и этой горькой для меня лично потери я совсем позабыл о некоторых рамках и правилах общения. Приношу свои извинения, господин Николаев-Шуйский.

Он действительно встал и низко поклонился мне, признавая свою ошибку. Хорошо быть Магом Заклятий (или Высшим, как в моем случае) — почти любой собеседник, что позволит себе ляпнуть что-то не то, сразу кинется извиняться. Ибо я теперь официально, по всем принятым и непринятым законам и правилам стал частью самой высшей аристократии, вступил в клуб, где о тебе говорит не твой Род и прочее, а лишь тот факт, что ты взял эту планку. Мне теперь даже Императорский Род, кроме Старейшин и самого правителя с его семьей, обязаны выказывать знаки почтения!

— Прекрасно вас понимаю, Виталий Семенович, — кивнул я, с трудом вспомнив его имя-отчество. — И над генерал-аншефом я ни в коем случае не потешался. Видит Творец-Всесоздатель, мы с вашим родичем чаще не сходились во мнениях, чем сходились, но упрекнуть меня в том, что я его не уважал, не сможет никто. Ибо согласен я был или нет, я всегда следовал намеченной им линии и исполнял взятые на себя обязательства. И он, в свою очередь, оказался куда более опытным полководцем, чем я ожидал, и никогда не использовал свою власть и положение мне во вред. А ведь я точно уверен, что ему не раз приходили не просьбы даже, а прямые приказы меня прикончить… Но в первую нашу встречу мы пообещали друг другу, что на время кампании, пока один соблюдает все обязательства по отношению к другому, меж нами не будет войны и ссоры. И их не случилось, хотя отношения у нас и были очень сложными… В общем, я к чему веду — я уважал Старика (это его прозвище среди подчиненных), и сейчас хочу ему достойного погребения.

— Тогда не понимаю, почему вы сопротивляетесь нашему желанию увезти тело, — оглядел он главные препятствия в лице шестерых Магов Заклятий — от меня и Шуйской до двух Рысевых и двух Смеловых. Именно мы, по сути, были теми, за кем здесь в любом вопросе последнее слово. — Господа, это традиция, которая существует с незапамятных времен. Он — человек, которому наш Род обязан возвышением, тот, о ком в семейных хрониках всегда будет особый, большой раздел с его деяниями, победами и поражениями… Он должен обрести покой у нас!

— Он должен покоиться с полумиллионом воинов, что шли по его слову в бой, из которого почти не было шансов выйти живыми, — возразила Ярослава. — Ты ведь и сам сражался с нами, сам всё видел, ощущал на себе и знаешь! Неужели даже этого недостаточно, что бы дать великому генералу упокоиться на месте своей высшей славы и подвига, вместе с со своим войском? Генералу, что внёс этой битвой своё имя в историю, причем внес навсегда!

После слов о том, что он ощущал в битве на себе, родич Добрынина искоса, с некоторой опаской и боязливым почтением бросил на меня резкий взгляд, что тут же отвел. И, дослушав Ярославу, опустил голову, устало потер лоб и признался: