Вернуть дворянство

Крам Дмитрий

— Занятно, — только и оставалось добавить мне.

Нагрузки кроме прогулок мне пока противопоказаны, так что я занимался втайне от Джи-А, когда она уходила за продуктами на рынок Тонмун. При ней я только медитировал, гоняя энергию по телу и, как мне казалось, это помогало быстрее восстанавливаться.

Теперь, когда ей не надо было скрываться, её поведение изменилось. Она стала чаще показывать характер. Девушка, по сути, заново познавала мир и себя, а я был её проводником в этом.

— Я волнуюсь, — призналась Джи-А и взяла меня за руку.

— Я тебе уже

объяснял. У тебя глубокая психологическая травма. Двадцать два года твоей жизни были посвящены одной цели. Но месть свершилась, и ты оказалась в подвешенном состоянии. Вот ты стоишь, — я даже остановился и взял её за обе руки. — А вот падаешь, — я сделал подсечку и удержал девушку, не дав приземлиться пятой точкой. — Твоя личность сейчас в этом состоянии. В невесомости. Сжалась в ожидании падения и будет в нем, пока не почувствует новую точку опоры. — я отпустил спутницу, и она плюхнулась на задницу.

— А теперь вставай.

— Помоги, — потянулась Джи-А ко мне.

— Ты сама должна найти точку опоры. Не через мою руку встать.

Она нахмурилась и скрестила руки, подобрав колени. Я улыбнулся. Поднял её словно капризного ребенка и отряхнул задницу. Увернулся от пощечины, засмеялся, схватил девушку, заблокировав руки, и поднял над землей.

— Пойми. Ты была в окружении врагов. Всегда в состоянии войны. А сейчас у тебя идет гиперкомпенсация. Ты расслабилась абсолютно. Но внутри у тебя есть стержень. Ты очень сильная. Страха в тебе нет после пережитого. А всё, что ты чувствуешь, это попытки внутренней маленькой девочки урвать хоть кусочек детства, которого у нее не было. Это хорошая реакция. Очень позитивная. Было бы хуже, если бы ты навсегда закуклилась в состоянии враждебности ко всему миру. Вечная двойная агентка, когда врагов уже не осталось.

Она вздохнула и ничего не ответила. Переваривала услышанное.

— Всё будет хорошо, — сказал я, ставя её на землю. — Что он нам сделает?

* * *

Лечебную палату Такеши Асакура организовали прямо в тюремной камере, только там были гасители Сахарова. Они негативно воздействовали на табур, лишая человека способностей.

Мальчишка лежал на кровати и глядел в потолок безразличным взглядом. Я такой последний раз у старого волка в зоопарке видел. Через левую половину лица шли четыре глубокие красные борозды свежих шрамов, пересеченные нитями швов. Одет он был в расстёгнутую больничную рубаху. Весь торс оказался забинтован.

— Откройте, пожалуйста, — попросил я полицейского.

— Вы уверены?

Я мог бы дежурно улыбнуться, но меня бесило повторять по два раза. Слово дворянина не конфетти, чтобы раскидывать их, где ни попадя. Если я сказал что-то, не стоит в этом сомневаться.

— Откройте! — требовательно повторила Джи-А, строго глядя на служаку.

Мужчина закивал, поклонился и провернул в замке тяжелый ключ. Такеши перевел на нас безучастный взгляд, но потом в глазах промелькнуло узнавание, и они вспыхнули калейдоскопом эмоций. Неверие, гнев, презрение, непонимание, недоверие и толика интереса. Но страха не было.

Он не спешил здороваться,

хотя был младше. Что ж, ладно. Мы не гордые. Шучу, конечно, гордые, еще какие, но не в этот раз, так уж и быть. Больно специфичная ситуация.

Кабан грозно курлыкнул и выпятил грудь, надменно глядя на узника.

— Ну здравствуй, Такеши Асакура. Будь ты из моего клана, я бы тебя выпорол за отсутствие манер.

— Чего тебе надо? — устало протянул он. С большим трудом, морщась от боли, парень перевел тело в сидячее положение и, повернувшись к нам, замер, боясь лишний раз глубоко вздохнуть.

— Познакомиться пришел. По-человечески. Меня зовут Ен. Фамилии нет.

— Ты бесфамилец? — удивился парень.

— Так и есть, — спокойно кивнул я. — Мою спутницу ты знаешь. Джи-А, она же Красная Четверка. Клан Обата покусился на неё, хотя эта девушка под моим патронажем.

Он явно был шокирован информацией. От безделья Такеши тут с ума сходил, и сейчас по лицу очень хорошо читалась мозговая деятельность. Мы для него как развлечение.

— Мы не знали. Я думал, ты её телохранитель. Но как ты вычислил, что я следил за тобой на пароме?

Сказать правду? Досыпать загадочности? Приписать себе несуществующие таланты? Или лучше играть в открытую? Показать, что несмотря на полную неготовность, я могу дать отпор любому.

— Я узнал о тебе в ту минуту, когда ты слетел со скалы.

По глазам вижу, не поверил.

— Я бы повелся, если бы не одно но… Фокус со ступенькой и окном, когда ты выбросил тело. Если врешь, не забывай ничего.

— Да это и не фокус, парень. Я владею табуром крайне посредственно.

— И справился с двумя второранговыми магами? — он начал злиться, но ему было больно выражать эмоции, потому старался сдерживаться.

— Такой вот я, — пожал плечами. — Смысл мне тебе врать?

— Какой у тебя ранг?

— Пятый.

— Да иди ты! Если я молод, не значит, что я полный идиот.

— Я десятка по шкале Попова, — вздохнул я. — И мне понадобилось всего восемь активаций табура, чтобы с тобой разобраться. Вот и думай. И я не собираюсь тебе ничего доказывать. Мне это нахер не упало. Кто ты такой, чтобы я перед тобой распинался? Я пришел с другой целью.

— И вот мы вернулись в начало.

— Я сохранил тебе жизнь. Я заплачу за лекарей. Они вылечат тебя, и даже шрамов не останется. Вернешься домой, передай клану Обата, что я жду извинений, в противном случае будем воевать. Только вот у меня ничего нет и терять мне нечего. А у вас столько болевых точек, — я зловеще улыбнулся.

— Я не вернусь домой, — хмуро буркнул парень, отводя взгляд. — После такого… только в оружейный за косунгобу.

— Ты дурак? Сэппуку решил сделать? — охренел я.

— Да! — заорал он. — А тебе какое дело? Вали нахрен, твоя целая рожа меня бесит!

Я рывком сблизился и схватил его за края рубашки, глядя в глаза.

— Твоя жизнь тебе не принадлежит, выродок ты тупой! — орал я ему в лицо. — Я тебе её сохранил! Усекаешь?

Лицо его исказила гримаса боли. Швы порвались, и бинты начали пропитываться кровью. Он молчал.