Вернуть любовь

Робертс Нора

Когда я просыпаюсь,

Я вижу твои глаза,

Но я не удивляюсь, —

Уже прошла гроза…

И сердце бьется тише,

В душе — веселый май.

Я больше не услышу:

Прощай, прощай, прощай!

Брэнд

узнал песню, которую она исполняла на гастролях за неделю до того, как он посадил ее в машину и повез сюда. Он был голоден, и у него засосало под ложечкой. Он спустился в холл, слушая сильный, по-утреннему свежий голос, но, подойдя к открытой двери, остановился, наблюдая за ней.

Она двигалась по кухне и пела — веселая и счастливая. Кухня была наполнена утренними звуками и запахами: шумел кофейник, шипела на сковородке колбаса с салом, звенела посуда. Волосы Рейвен, еще в беспорядке после ночи, струились по спине. Вот она потянулась к верхней полке посудного шкафа, и ее короткий халат поднялся, открывая длинные стройные ножки.

Рейвен перестала петь и, досадуя на свой маленький рост, все же ухитрилась достать сверху блюдо, обернулась и увидела Брэндона. От удивления она уронила вилку, но умудрилась спасти блюдо.

— Брэнд! Ты испугал меня! — воскликнула она. — Я не слышала, как ты вошел.

Брэндон, любуясь ею, не сдвинулся с места.

— Я люблю тебя, Рейвен!

— Я тоже люблю тебя, Брэнд, — просто сказала она. Сейчас ей не хотелось бурных проявлений страсти.

Он нахмурился, когда Рейвен повернулась к раковине, чтобы вымыть посуду.

— Ты говоришь таким тоном, словно ты моя сестра. У меня есть две, и я не нуждаюсь в третьей.

— Ну перестань! Я, конечно, не отношусь к тебе как к брату, Брэнд. Мне трудно выразить то, что я чувствую. Я нуждаюсь в твоей поддержке, в твоем сочувствии. Ты помог мне этой ночью больше, чем я могу сказать словами.

— Это звучит так, будто я доктор. Я сказал: «Я люблю тебя, Рейвен», как любящий мужчина. — В его словах прорвались сердитые нотки.

— Дорогой, ты совершенно не понимаешь, что такое чувство благодарности… Ты лишен его… — Она оборвала фразу, увидев, как у него вспыхнули глаза. Ай, ай! Надвигалась буря!..

Он щелчком выключил газ под дымящейся сковородкой.

— Не говори мне, что у меня есть и чего нет. Я знаю, что у меня есть. — Он взял ее за плечи и потряс. — У меня есть любовь к тебе! И нечего меня за это благодарить! Я не гуманитарная организация! И не Красный Крест!

— Брэнд!..

Он притянул ее к себе, отстранив блюдо, которое находилось между ними. Ее охватило отчаяние — ну и характер! «Никогда не говори о любви ко мне таким постным тоном». А Брэндон между тем поднял ей голову рукой и стал целовать. Его губы были грубыми и настойчивыми.

— Мне нужно от тебя больше, чем это, гораздо больше. — Глаза его сверкали. — И я получу все, что хочу. Будь я проклят!

— Брэнд!.. — Она не могла перевести дыхание, ошеломленная силой его взрыва.

— Судьба постоянно загоняет меня в ловушку. Да выпусти же ты из рук это чертово блюдо! — Он употребил еще одно, более

сильное выражение по поводу блюда, но она умудрилась его не расслышать.

— Ох, Брэнд, — Рейвен обняла его за шею, — у тебя уже есть больше, чем «это», у тебя есть все. Я боялась, я очень боялась сказать тебе, как сильно тебя люблю. Я люблю тебя, Брэнд Карстерс! — Теперь она сказала это совсем другим тоном.

Мгновенно и страстно их губы слились. Брэндон взял ее на руки и понес в холл.

— Так далеко… — прошептала она.

— Ммм…

— Спальня так далеко.

Брэндон с изумлением воззрился на нее: смотри, пожалуйста, какое нетерпение!

— Действительно далеко, — пробормотал он, меняя направление и следуя прямо в музыкальную комнату.

— Здесь мы всегда работаем вместе.

Рейвен засмеялась, проведя пальчиками по его плечам. Это правда, думала она торжествующе, и снова целуя его.

— Секрет, — ответил Брэнд, игриво укусив ее за шею, — в сильной мелодии. Она ничто без подходящей лирики. Музыка не всегда нуждается в словах. — Он переключился на другую сторону ее шеи, рука поглаживала ее груди.

— Нет — томно согласилась она. Ее руки путешестовали по его спине.

— И сейчас здесь будет звучать великолепная мелодия, — добавил он, ослабляя пояс ее одежды.

— Ох, Брэнд, а вдруг появится миссис Пенгали!

— Она убедится в правоте слухов относительно нравов людей, выступающих на сцене, — сказал он, после чего его рот нашел ее грудь.

— О нет, Брэнд, остановись! — извиваясь, смеялась и стонала Рейвен.

— Не могу, — ответил он и продолжил целовать ее шею. — Дикая страсть не поддается контролю. Кроме того, — он занялся мочкой ее уха, — сегодня воскресенье, и она не придет…

— Правда? — рассеяно спросила Рейвен, ибо ее сознание отказывалось воспринимать такие тривиальные вещи как выходные. — Дикая страсть? — повторила она, поскольку он снял одежду с ее плеч. — Правда?

— Самая настоящая правда. Хочешь, чтобы я тебе показал?

— О да, — прошептала она и притянула его губы к своим. — Пожалуйста.

Прошло много времени. Рейвен сидела на коврике перед камином и смотрела, как Брэндон шевелит кочергой дрова. Она разогрела кофе и принесла колбасу. Брэнд уже надел джинсы и свитер, а она все еще была в коротком халатике. Держа чашку двумя руками, она зевнула. Никогда она не чувствовала себя такой разнеженной, словно кошка, греющаяся на солнышке. Она смотрела с нежностью на любимого, в то время как он сосредоточенно глядел на горящие поленья. Но вот он повернулся и встретил ее улыбку.

— О чем ты думаешь? — Брэнд опустился рядом с ней на коврик.

— О том, какое счастье — вот так сидеть с тобой у огня и пить кофе. — Она протянула ему чашку с кофе, поцеловав его при этом. — Все у нас теперь так, как и должно было быть.

— Именно таково твое представление о счастье? — спросил он, улыбаясь.

— Да, в промежутках между восторгом и экстазом на грани безумия.

— Хорошо, мы повторим «экстаз и безумие». Знаешь, вчера ты чуть не свела меня с ума в этой комнате.