Вернуть наследие
Шрифт:
— Не знала, что вы способны на такие нежные слова, — улыбнулась я ему в губы прежде, чем он вовлек нас в долгий, глубокий поцелуй. Как мы оказались на кровати — я не помню. Все мое сознание было отдано мастеру, который целовал и гладил мое тело. В очередной раз доводя почти до предела, когда в ушах звенело, а в голове было пусто. Мысли все смешались, я чувствовала лишь звенящее тело, которое требовало уже совершенно других прикосновений.
— Пора идти, — как всегда, останавливаясь прежде, чем у обоих окончательно снесет крышу, прошептал мастер мне на ухо и поднявшись, быстро удалился в ванную. Послышался плеск воды.
— Я отомщу! —
— Кристалл, уйди, пожалуйста, — выдавил он из себя, не поворачиваясь. А мне так хотелось посмотреть на него… всего.
— Нет, — сказала я серьезно и обняла его со спины. Стала нежно целовал ее. — Я никуда не уйду.
— Как же ты не понимаешь, — выдохнул мужчина. Я увидела, как он сжал ладони в кулак. — Мы не должны этого делать.
— Почему? Нас ведь тянет друг к другу, — я стала целовал его самый глубокий шрам, пересекающий всю спину. Похоже, это то самое ранение, которое и сделало его знаменитым воином, стоящего на поле боя до конца. После такого не выживают — а он выжил.
— Безумно, — подтвердил мужчина. Он медленно обернулся ко мне, и я не смогла сдержать себя, чтобы не опустить взгляд вниз. Сглотнула от желания, которое заставило меня дрожать. Вот таким, обнаженным, Резерфорд был внушающим целиком и полностью. Идеален во всем. Мужественен и красив. Я оторвала свой взгляд, направленный ниже пояса и наши взгляды скрестились — в его зеленых, потемневших глазах плескалось невероятное желание. Мой бывший и единственный парень никогда так не смотрел на меня и я никогда так не желала его, как желаю этого мужчину.
— Мы никому ничего не должны… — сказала и вскрикнула, когда Резерфорд схватил меня за шею и поцеловал грубо, желанно, горячо. Его язык проник в мой рот сразу. Он покусывал мои губы, массируя шею. Мои ноги подкосились и я застонала сквозь поцелуй. Резерфорд резко развернул меня к ледяной стене. Подхватил под ягодицы и приподнял, мгновенно вжавшись в меня. Я судорожно втянула воздух, хватаясь за его спину, случайно царапая ее ногтями. Безумное желание захлестнуло обоих. Лишь от поцелуев и его ладоней на моем теле я готова стонать от удовольствия. А его рычание разогревает меня еще больше. Мы не замечали холодную воду, нам уже было жарко.
— Кристалл, — зарычал мужчина, одной рукой ударяя в стену.
— Пожалуйста, — простонала я ему в губы.
— Нет. — сказал он зло и раздраженно. Несмотря на все дикое возбуждение и не скрытую злость, он аккуратно поставил меня на ноги и стремительно вышел из ванной комнаты. Я съехала по стеночке и пыталась успокоить свое колотящееся сердце и горящее тело. Его поцелуи и прикосновение рук еще горели на моей коже. Хотелось рыдать от неудовлетворения. Постепенно я стала приходить в себя и холодная вода действительно привела меня в чувства. Выйдя из душевой кабины, я обмоталась полотенцем и вышла в спальню: тут же проверила время — до тренировки пятнадцать минут, а в комнате Резерфорда не оказалось. Быстро оделась и завязала мокрые волосы в узел. Меня
Появился мастер за пять минут до начала тренировки.
— Перенесу тебя в раздевалку, там уже никого нет. Выйдешь оттуда, — сказал он сухо, хватая меня за руку.
— А где вы… — но я не успела спросить, где он был. Мужчина перенес меня в раздевалку и мгновенно исчез, оставляя одну в помещении. Тяжело вздохнув, мол, как с вами, мужчинами, тяжело, я убедилась, что браслет не видно и вышла в зал, где уже стояла десятка по струнке смирно перед Резерфордом и ректором.
— Опаздываете, адептка Гвиницелли, — суровым, командным голосом отчитал меня Резерфорд. На него насмешливо посмотрел ректор.
— Извините, — ошарашенно сказала я, а потом едва не засмеялась истерическим смехом. Такая перемена обстановки и настроения Резерфорда меня слегка шокировали, но я быстро пришла в чувства. Встала последней в рядах «счастливой десятки», поскольку среди всех присутствующих я была ниже всех ростом. Элберта нет, поэтому пока что мы — «девятка».
— Сорок кругов! — резко выкрикнул мастер. За эти дни я совсем забыла, что мой нежный мужчина, хотя насколько он «мой» — очень спорно, может быть таким суровым и строгим преподавателем. Но сдается мне, что сейчас весь его строгий настрой был связан с тем, что происходило в его комнате всего каких-то двадцать минут назад. Краем глаза я видела, что наблюдает он за нами с холодной отрешенностью, а стоящий рядом ректор что-то ему наговаривает. Мастер изредка кивает. Когда мы оббежали двадцать кругом, нам приказали вновь встать в строй.
— Надеюсь, все охладили свой разум? — сурово спросил Резерфорд, словно перед ним мы все провинились. После этой фразы я поняла, что экзекуция была специально для меня, чтобы больше не совалась к кое-кому в душ. Ректор, будучи чуть ниже ростом Резерфорда, похлопал его по плечу и вышел чуть вперед.
— Дорогие адепты! — сказал он на придыхании. Мне всегда нравился этот мужчина: милый, умный. После разговора с ним всегда повышалось настроение. Несмотря ни на какую ситуацию, он оставался веселым. — Вам посчастливилось поучаствовать в первых в истории «Королевских играх». Вы должны помнить, что это — всего лишь игры. Вы не должны соревноваться друг с другом и тем более строить козни. Тот, кто навредит другому участнику, будет исключен из академии без права восстановления. За подлость и трусость. Вы должны рассчитывать только на свои силы. Итак, вместе с королем были согласованы игры. Игра будет содержать три этапа и в первых двух вы не будете сталкиваться друг с другом. На первом испытании вас ждет своеобразный лабиринт: для каждого свой. С чем вам придется столкнуться — я рассказать не могу, но будьте готовы использовать все ваши навыки. Последние три человека, вышедшие из лабиринта, дальше не проходят. Следующая семерка идет на второй этап, а последняя четверка — на третий этап.
— И где логика? — подала я голос. Мужчины тут же сурово глянули на меня и я умолкла.
— Как заметила Гвиницелли, цифры не складываются, но все объяснения вас будут ждать по ходу испытаний. Адепты, я убедительно вас прошу: не воспринимайте эту игру сильно серьезно, — буквально умоляющим голосом произнес ректор. — Проиграли — ничего страшного. И слава Атене, как говорится. Не нужно будет идти дальше, переживать, травмироваться…
— А зачем нам вообще нужны эти игры? — вдруг спросил принц.