Вернуть общак
Шрифт:
Логично решив, что ответ на этот вопрос он получит, лишь побывав в квартире Вострикова, Костин оторвался от ограждения и направился к остановке. Улица выглядела уже как-то по-новому. Люди были веселее, и солнце светило несколько ярче, чем час назад. Даже, кажется, листвы на деревьях прибавилось.
Но уже через минуту Антон вспомнил о том, что является объектом наблюдения, к счастью, пока еще пассивного. Теперь он старался держаться там, где поменьше улыбчивых людей, да и солнце светит приглушенней.
За синим «Фордом», в котором на привычных местах
Если бы Костин сейчас об этом узнал, то удивился бы не браткам, а тому, какие силы выделил Земцов ради него. Он очень поразился бы такому к себе вниманию.
Судья не знал еще и о том, что у подъезда его дома снова стоит зеленый автомобиль. Только ребята, сидящие внутри, теперь уже не миролюбиво наблюдают за подъездом, а держат под куртками пистолеты. Известие об этом привело бы его в полное замешательство.
Глава 12
С бутылки слетела пробка, отщелкнутая донцем зажигалки. Два парня на соседней лавочке баловались пивом. Судя по обилию сумок и обрывкам фраз, долетавших до Костина, это были уличные торговцы всякой всячиной, решившие чуть расслабиться.
Антон сидел в глубине сквера, в тени огромного дуба, и с сожалением думал о том, что не мог чувствовать себя в безопасности даже здесь, вдалеке от тех личностей, из поля зрения которых он пытался выскользнуть. Он сразу принял решение – не заходить без разведки в дом Вострикова.
Судья едва заметно вздрогнул, когда в кармане куртки раздалась телефонная трель. Даже не думая о том, кто его мог побеспокоить, он вынул аппарат.
– Слушаю.
– Здравствуйте, Антон Павлович. Вы меня абсолютно не знать, но я думаю, вам будет интересно со мной встретиться. Я кое-что знать о вашей проблема. Я бы мог…
– Остановитесь! – заявил Костин, удивленный английским акцентом. – Кто вы?
– Я есть ваш друг. Я хотеть…
– Назовите себя.
– Я боюсь, что мое имя вам ничего не скажет. Все потом. Не перебивайте меня, Антон Павлович! Вам угрожает опасность. Не перебивайте! Вы сейчас сидите в сквер на лавочка, и я вас видеть. Но вас видеть еще несколько человек кроме меня. Думаю, что они вам не звонить. Думаю, они ваш неприятель. Я немного в курсе ваших проблем и хочу вам помочь. Я преследовать свой интерес, поэтому совершенно безопасен для вас. Постарайтесь незаметно уйти из сквер и к девятнадцати часам быть в кафе-бар «Ландыш». Вы знать, где это?
Пока неизвестный чужеземец наговаривал ему информацию, Антон быстро соображал. Подставой это быть не могло по ряду причин. Можно было найти для этого кого-нибудь, говорящего без подозрительного, внушающего недоверие акцента. К тому же иностранец сообщил о том, что за судьей следят. Главное в том, что неизвестный тип даже не пытался
– Да, я знаю, – ответил Антон, оставаясь неподвижным.
Где-то рядом таилась опасность. Любой его поступок мог спровоцировать наблюдателей на действие.
– Ждите. Черт возьми… – едва слышно продолжил он, уже выключив телефон и глядя куда-то перед собой.
До семи часов оставалось двадцать минут. До кафе «Ландыш» – десять минут быстрой ходьбы. Если учесть, что его путь при сложившихся обстоятельствах будет напоминать синусоиду, то стартовать нужно уже сейчас. О машине не могло быть и речи.
«Думай, думай!»
На лавочке неподалеку молодежь продолжала пить пиво. Пробка соскочила еще с одной бутылки.
– Эй, братва! – окликнул он торговцев воздухом. – Ну-ка, идите сюда.
Антон рассадил бизнесменов справа и слева от себя и, пропуская мимо ушей болтовню про день рождения крупнейшей в Европе корпорации, наклонился над пакетами молодых людей. Его, понятно, интересовали не вечные стельки и не пламегаситель для зажигалки, а обстановка вокруг. Глядя поверх темных очков, он обнаружил несколько личностей, не вписывающихся в общую панораму.
– Он, блин, у них наркотики ищет? – глупо пялясь в ветровое стекло, спросил Соха.
Пастор наградил подельника быстрым презрительным взглядом и вновь уставился на лавочку, на которой разместилась довольно странная компания. Больше всех качеств в человеке вор ценил ум. У Сохи он если и был, то спал летаргическим сном. По мнению Пастора, парень слегка расслабился на воле, позволил себе заменить постоянную тренировку разума неоправданной гульбой и бездельем. Если раньше Сохе не нужно было ничего говорить, тот понимал все и без слов, то теперь порой приходилось одно и то же повторять дважды.
Что касается судьи, то после разбитого стекла «Тойоты» Овчаров стал уважать его и уже не позволял себе совершать грубые ошибки. Они допустимы только при работе с дилетантом.
Через секунду после того, как камень влетел в стекло, Соха орал и клялся замочить судилу. Пастор же уводил машину подальше от зевак и, покусывая губу, тихо посмеивался. Ему приходилось видеть самые разные способы ухода от наблюдателей, но с таким он столкнулся впервые. Судья не стал убегать, садиться в машину. Он просто тупо поднял с земли камень и запустил в стекло «Тойоты»! Пастору пришлось уехать. А что было делать?! Стоять и смотреть сквозь дыру в стекле, как толпа зевак стоит и не понимает, почему двое амбалов не выходят и не начинают за такую выходку убивать хулигана?! Молодец, судья Костин!