Вернуться или вернуть?
Шрифт:
— А я вам зачем? — задал господин Чернов резонный вопрос.
Пришлось пояснять. Нет у меня времени всем этим заниматься. Зато могу поддержать и спонсировать любого энтузиаста.
— Николай Иванович, вы просто не понимаете, от чего устраняетесь! — пытался пояснить мне перспективы развития киноиндустрии Чернов.
— Весьма рад, что вы заинтересовались, — ответил я. — Готов обсудить условия контракта и найма.
Какие контракты! Этот фанат своего дела готов был задаром работать.
— Чертежи и линзы на оборудование я вам предоставлю, — снова вернул я Чернова с небес на землю. — Понадобятся еще ассистенты, в смысле — помощники при переноске аппаратуры.
— Эти два
Только теперь я оценил фанатичный блеск в глазах своих учеников.
— Да, именно эти два молодых оператора будут даны вам в помощь, — заверил я.
Всю обратную дорогу в школу мальчишки молчали, явно переваривая увиденное и услышанное. Все же в невероятно интересное время я живу и вершу историю мира. Эти два пацана не могут ещё до конца осознать, что им предстоит осуществить. Павел Логунов и Михаил Архипов, я уже знаю, ваши имена войдут в историю моей страны. И я приложу к этому все свои силы.
Часть 26
Мой выбор Афанасия Петровича в качестве двигателя мирового кинематографа оправдал себя на сто процентов. Он с таким рвением взялся заказывать оборудование по чертежам, что это не могло не радовать.
Мишку и Пашку я временно отправил в Крымскую с письмом для Веры Степановны и Артёма, которого я просил мне помочь. Сопровождали ребят мои охранники. Обратно они повезут керосин для школы, хутора и на продажу. Учеников оставят у Веры Степановны до зимы. Сейчас эти четырнадцатилетние мальчишки знают больше по киноделу, чем кто-либо в мире. Я с ними провел несколько занятий по композиции и освещению. Рассказал, как будут выглядеть изображения на черно-белой пленке. Остальное — светочувствительность, проявку и прочие нюансы — пояснит Вера Степановна. В общем, процесс пошел. Извиняйте, братья Люмьер. В этот раз Россия станет первой в кинематографии.
Сергею телеграмму я послал. Нам еще не к спеху, но пусть имеет в виду, что понадобятся помещения в Петербурге под кинозал. Он мне в ответ тоже телеграфировал. Ну, как бы… в принципе, деликатно ответил. Но смысл был: "Не пошел бы ты на хер со своим кино, и так дел по горло". Ладно, я пока у себя начну павильон строить. А еще лучше поговорю с Екатериной Михайловной, заинтересую ее совместным проектом заведения под названием "кинотеатр".
Вообще-то Серега был прав, тут и без киноиндустрии забот хватало. На вокзале дожидаются огромные ящики с моими заказами. Прибыло это все по морю. Затем перегружали в Новороссийске и отправляли по железной дороге в Екатеринодар. Чтобы перевезти в школу, нужно нанимать грузчиков и самому все контролировать.
Артём приехал как раз вовремя, когда все полученное я распаковал. Но даже с Артёмом, Болотом и Иваном собрать все машины и станки мы не осиливали физически. Еще месяц назад я присмотрел одну мастерскую возле Скотного рынка. Заведение было убогое. Сам мастер с сыновьями изготавливали мелочовку в виде деталей для ремонта оборудования на маслобойнях или перебивались починкой навесных замков. Чего-то серьезного мастеровым не заказывали.
Я предложил мастеру работу у себя. Тот сразу не согласился, взял время на раздумывание. Наверное, не хотел от кого-то зависеть. В любом случае мне пришлось идти снова и вести переговоры о разовой помощи. Помощь в сборке станков я оценил в три рубля. А там, глядишь, присмотрится, да и согласится остаться. Мои мастерские не сравнить с тем убожеством, где работали мастеровые.
Артём в очередной раз назвал меня параноиком. Есть же приличное оборудование на складе, которое я прячу и боюсь доставать. Теперь у меня появилась "легенда прикрытия". С честными глазами буду утверждать, что это заказывалось и
Малую мастерскую, где занимались ученики, я оставил как есть. Зато в большой начнем расставлять станки, изготовленные сейчас и в двадцать первом веке. Строители, помогавшие сколотить верстаки, с интересом поглядывали на то, что происходило в большой мастерской.
— Плевать! — отреагировал Артем на проявленный интерес строителей и приволок со склада ветряк.
Место для крепежа мачты предусматривалось изначально. Как и огороженный закуток с дверью и замком внутри мастерской, где будут располагаться инверторы, аккумуляторы и прочие "цацки".
— Боже мой! Нормальная розетка, лампы, провода! — ностальгировал друг и прикручивал это все добро по мастерской.
Можно сказать, что нанятого мастерового ошеломила и покорила именно та иллюминация, что устроил Артём. Белые матовые колбы люминесцентных лам не давали рассмотреть, что там внутри. Их иномирность внешне была недоказуема. Эти лампочки мы специально брали для личного пользования.
В целом, мастерская выглядела сюрреалистично. Настольный токарный станок из двадцать первого века соседствовал с зубофрезерным, полученным недавно из Германии. Прессы подсоединялись через систему ремней к паровому двигателю, зато рядом на верстаке стоял станок для вальцовки. Разница в уровне техники была видна невооруженным глазом. Но Артем сказал весомое "плевать!", и я смирился.
Мастерская имела крепкие запоры. Да и попасть в помещение можно было пройдя через малую мастерскую. А до этого через коридор первого этажа школы, где постоянно находился охранник. Пускать сюда учеников мы планировали попозже, когда подберем именно тех, кто будет заниматься двигателями.
— Прессы тебе пока не нужны, — успокаивал меня Артем. — Ты же сейчас начнешь с мелкого. Компрессометр и тому подобное.
Вообще-то я собирался уже изготавливать топливный насос, о чем и поведал другу.
— Все равно этим, — кинул он на моих работников, — для начала придется много теории рассказать. Мы с тобой хоть тоже теоретики, но все равно знаем лучше, что в итоге должно получиться.
Артём начал занятия с "техническим персоналом", не поясняя, что конкретно будет в итоге. Мирон, механик из мастерской, никогда не видел тот же мембранный манометр, не говоря обо всем остальном. В том, что мастер оставался у меня работать, стало само собой понятно. Зарплату я ставил ему и трем сыновьям невысокую. Зато давал уникальные знания и, конечно же, предоставлял оборудование.
Мирон ходил между верстаков, любовно поглаживая стоящие на них мини-станки. Если так и дальше будет к работе относиться, то мы поладим. Главное, чтобы не запил. Эту тему мы оговорили отдельно.
— Не… батька не пьет, — заверяли меня сыновья. — Как дед замерз подле трактира, так батька пить перестал. — По всему получалось, что в "завязке" Мирон последние лет десять.
У меня оставались сомнения только по поводу того, как он поймет наши с Артёмом лекции. То, что это будет необычный двигатель, понял не только Мирон, но и Болот. С уважением на меня посмотрели, когда я сообщил об имеющейся привилегии. На следующее лето я собирался предоставить действующий образец в Петербурге. Артем заверял, что Вера Степановна солярку уже гонит. Правда, малыми партиями, и доводит до ума оборудование. Но на пробу мне что-то пришлют, когда будет на чем пробовать. Точно так же, как масло. Торговать этим машинным маслом мы не сможем, поскольку оно уже лет десять как запатентовано. Хотя кто его знает? Изобретатель-то в Америке. В любом случае масла сейчас самим не хватало.