Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)
Шрифт:
А две команды подрывников проскочили ниже по течению. Часовые на мостах на воду даже не смотрели, впрочем, сам этого Слава не видел, но ни стрельбы, ни переполоха не было, хоть и прошло уже несколько часов. Значит – проскочили!
Причем, если группе Митрофанова была поставлена задача выдвинуться всего лишь на пять километров к югу и затем совершить обратный, то есть с юга на север, сплав, но уже по Гайне, то «нечаевцам», как называли в отряде группу разведки, придется проделать значительно более длительное путешествие. Целью для них были мосты практически у самого Борисова! Один у Малого Стахова, который отделяло от городской окраины
«Если удастся подорвать их, то движение на Борисов будет парализовано сразу по обоим берегам Березины! И ведь есть информация, что в городе какой-то крупный штаб стоит – чуть ли не группы армий. Соответственно, и снабжение для всех, кто против Западного фронта воюет. А в случае удачи здесь, у Веселова, дорога вообще станет на неделю, не меньше. Долины Гайны и Березины в этих краях – сплошное болото, а ширина в сумме – с десяток километров, так что при взгляде на карту получается, что деревня Костюки на острове стоит. Ну а машины-фугасы в данной ситуации просто приятным приложением станут. Бонусом, как Антон говорил.
Да, кстати, надо выяснить, что позавчера в Зембине случилось! – вспомнил Трошин о не относящихся к текущему моменту делах. – Слухи были, что там евреев убивали. Причем много… А ведь предупреждали их – уходите в леса. Да без толку все! «У нас дети, старики… Куда ж мы пойдем?» Хоть кол им на голове теши! Да и хрен с ними! Насильно никого спасать не будем. А с бургомистром им конкретно не повезло – этот немец из-под Саратова, Эгоф, в городской школе несколько лет до войны проработал, так что всю подноготную почти всех местных знает. Хотел разведку туда послать, да полицейские эти так некстати свалились. Надо будет с документами захваченными внимательно посидеть, покопаться. Хотя то, что это не армейцы по нашу душу приходили, ясно – слишком много эсдэшных нашивок на убитых попадалось. Видимо, радио таки засекли». Оторвавшись от размышлений, он поманил одного из бойцов.
– Да, товарищ командир?
– Слушай сюда, Червяков! Возьми Бутова и сползайте вон к тем развалинам! – Слава показал в сторону видневшейся на круче усадьбе. – НП под крышей устройте – оттуда обзор хороший должен быть.
– А чего Бутова-то? Можа, Мавренкова Витьку возьму?
– А Витька что, азбуку Морзе выучил? Нет? Ну так о чем разговор?! Бутова – и никак иначе!
Козырнув, боец ужом ввинтился в заросли аира.
«Эх, как-то там у Нечаева дела? За рацию спецгрупповскую сейчас ногу, кажется, отдал бы!»
Москва, улица Горького, дом 41. 20 августа 1941 года. 23.47
Тяжелая дверь лифта солидно лязгнула за спиной, и свет в кабине погас.
«Черт! Как на звук тюремной решетки похоже! – подумал Павел. – А может, ну его? Всего-то на два этажа спуститься – и все, я дома! Сделаю вид, что от усталости не ту кнопку нажал. Нет! Так не пойдет! Достало в одиночку болтаться, как известная субстанция в проруби!»
Палец вдавил кнопку новомодного электрического звонка, и из-за усиленного полотна новенькой (дом сдали всего два года назад) двери еле слышно долетела бодрая трель, так не похожая на вялое треньканье привычного механического звонка, что
Ждать пришлось недолго, и, к удивлению позднего гостя, дверь открыл не охранник, а сам хозяин квартиры.
– Пал Анатолич, чего это ты на ночь глядя? Или стряслось чего? – Форменные галифе соседствовали на выглянувшем с домашним халатом.
– Извините, Всеволод Николаевич, что без предупреждения. Посоветоваться с вами хочу.
– А чего не в Наркомате? Хотя ладно, проходи. Все одно – ложиться я не собирался еще. Да и рано сегодня уехал. – Первый зам Берии шагнул в сторону, пропуская Судоплатова в квартиру.
В просторной прихожей Павел остановился, не зная, в какую сторону идти.
– На кухню проходи, туда – до конца коридора. Чаем угощу, – подсказал комиссар госбезопасности. – Лидия в отъезде, а домработницу я уже отпустил…
– Ну говори, с чем пожаловал? – поставив чайник на плиту, спросил Меркулов.
– Посоветоваться надо.
– Это я уже слышал. Ты, Павел, не мнись, а говори прямо. Раз уж пришел, так чего кота за известное место тянуть?
– Вы, Всеволод Николаевич, «синюю тетрадь» читали?
– Не успел еще, только пролистал. – Достав из коробки папиросу, начальник ГУГБ присел на подоконник и, открыв форточку, закурил.
– У вас, насколько я знаю, образование университетское, да и гимназию вы окончили. Не то что я – от сохи…
– Не прибедняйся, товарищ Судоплатов, не идет тебе! – махнул рукой Меркулов.
– Есть мнение, что члены группы «Странники» – люди тоже образованные. Вот и подумалось мне, что, как известно, рыбак рыбака видит издалека…
– Понял я тебя! Давай сюда эту волшебную тетрадку! – усмехнулся замнаркома. – А ты чаю нам пока сообрази, чашки в буфете… – И Меркулов погрузился в чтение.
«Черт! Дурака я свалял или, наоборот, выход из сложившийся ситуации нашел? – думал Павел, наливая кипяток в красивые, китайского фарфора, чашки. – Ведь я фактически «запряг» замнаркома на меня работать!»
Поставив чашки на стол и опустив меркуловскую заварку в изящном ситечке, Судоплатов устроился на стуле – судя по всему, ждать предстояло долго. Однако вышло иначе – не успел он допить первую чашку, как Меркулов соскочил с подоконника и подошел к столу:
– Мне кажется, что ничего нового я тебе, Павел, не скажу. – Он бросил тетрадь на стол и, взяв чашку, сделал большой глоток. – Наши спецы наверняка это уже говорили, так что на откровения не рассчитывай. Люди писали разные. Один – точно с химией хорошо знаком, да и инженерному делу обучался, обороты специальные уж больно легко использует. Врач у них тоже не из фельдшеров. Языками владеют – это тоже сомнению не подлежит. Все вставки на иностранных языках скорописью сделаны, без разрыва.
– То есть?
– Ну у тебя, как я помню, с иностранным не очень, так?
– Верно, – нехотя согласился Павел.
– Так вот, – замнаркома пододвинул к нему пустую чашку – обнови, мол, – если тебя заставить писать донесение, основанное на чужой и непонятной информации, да еще со вставками на немецком или английском, то по почерку будет заметно, где ты писал гладко, а где останавливался и усилия прилагал. А у них ровненько так, без затыков. Ясно?
– Вполне.
– Соответственно, на мой взгляд, возможны два варианта: или для составления этого донесения они привлекали специалистов, или сами члены этой группы компетентны в соответствующих отраслях. Что скажешь?