Вернуться в осень. Дилогия

Стретович Павел

Резкая смена темы разговора немного удивляла. Но он не у себя дома. Сергей посмотрел в окно — дождь и град одновременно выстукивали по подоконнику непрекращающуюся дробь. Ему стало не по себе:

— Я не хочу спорить. Я просто забежал от дождя.

Широкобородый тяжело вздохнул и замолчал. В комнате повисла неловкая пауза. Было слышно, как по крыше на чердаке и по подоконникам барабанит дождь. У печи возилась занятая своим делом хозяйка, открыв заслонку и что-то поправляя внутри рогатым ухватом. Чернобровый, по виду оставшийся равнодушным к словам старика, не сводил

с Сергея неприятно изучающего взгляда.

— Ничего в мире не происходит просто, парень, — наконец сказал старик. — И в маленьком, и в большом. Землетрясения и в Армении, и в Индонезии, и во всем мире не случаются просто. Чернобыль на Украине тоже не просто. И теракты повсюду, и злость людская, и равнодушие к бедам… Ты не слышал о том, что, по статистике, за последние сорок лет в мире землетрясений произошло в четыре раза больше, чем за последние девятьсот лет? И резко увеличившиеся войны на Ближнем Востоке, и нескончаемые революции — «цветные» или еще какие… Везде кровь. В одних местах — с жиру, в других — с голоду. А ты говоришь, просто…

С этим Сергей был почти согласен. Только при чем здесь он? Сам же говорит, что все не просто так… Сергей перевел взгляд на «икону»:

— «Ибо восстанет народ на народ, и Царство на Царство; и будут глады, моры, и землетрясения по местам… И по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь». Ясно. Армагеддон. И вы туда же…

Старик удивился:

— Начитанный… Но до ума еще не добрался. Хоть и не зелен уже.

Молодой благодушно вступился:

— Ладно, дед. Парень просто не там стоит. Не знает, что все вокруг — химера. И есть другая, настоящая жизнь.

Ого. С подтекстом. Сергей нахмурился:

— А смерть?

— У Бога нет смерти…

Сергей закрыл глаза. Искромсанные стены, изрезанные бороздами глубоких царапин, изрешеченные мебель и стулья, покрывающее пол сплошным покрывалом битое стекло, и много, много крови. В ушах на самой высокой ноте застыл пронзительный от ужаса женский крик… Там просто не могло остаться ничего живого. Или благодарного… Он видел это место. И это — переход в жизнь вечную? Он открыл глаза:

— Я знаю.

Неожиданно молодой изумленно привстал:

— О, о, о…

Сергей не на шутку встревожился — он побледнел прямо на глазах. Старик удивленно поднял брови.

— О, она проступает… Смотрите! Это — женщина…

Все разом склонились к «иконе». Все, кроме чернобрового…

Сквозь покрывавшую неровную черноту поверхности яснее проступили очертания красивого в своей правильности лица. Четче обозначился овал безукоризненной формы, темные волосы, убранные под ниспадающее мягкими складками покрывало, приоткрытые, словно что-то говорящие губы. Двумя пятнышками выделялись глаза с темными, почти черными зрачками. Усилился и эмоциональный фон — сдвинутые изогнутые брови и сузившийся взгляд молил и почти требовал… Чего? Какой-то странный взгляд — знающий… Как будто она все про него знает.

Что-то в нем было знакомое… Однако. Сергей с удивлением поднял голову и сразу встретился с пристальным взглядом чернобрового. Сходство было достаточно заметным.

— Ты только посмотри… Господи. Она вышла… — Старик поднял руку, но не перекрестился, а изумленно провел по бороде.

— Кто — она?

Широкобородый немного испуганно глянул на Сергея и покосился на чернобрового. Тот не ответил.

— Тебе надо?

Кто он такой? Лежит себе тихо. И смотрит…

— Нет.

Скрипнула кровать, чернобровый поднялся, одернул брюки и подошел к столу. Старик и молодой разом замолчали и посерьезнели. Некоторое время самый странный из присутствующих, слегка нагнувшись и оперевшись рукой о стол, смотрел на «икону». Потом поднял глаза на Сергея:

— Это Асмодей.

У него был низкий и тихий, с хрипотцой, голос.

— Асмо… Кто?

— Демон ночи. Этому изображению более трех тысяч лет.

Сергей с удивлением покосился на доску:

— Это девушка…

— Падшие ангелы могут принимать любое обличье.

Старик и молодой молчали. Чернобровый не сводил глаз с Сергея. Чушь. Глупости. Какой-то фокус… Но происшедшее на его глазах чудо, как доказательство действительности, лежало перед ним. Сергей взглянул на окно:

— Но тогда, согласно легенде, сейчас должен прогреметь трубный зов летящих ангелов, собирающих род людской на Страшный Суд…

Все как по команде посмотрели в окно. Дождь кончился и выглянуло солнце, отражаясь в лужах и бесчисленных капельках воды на траве и на мокрых листьях березок. Чернобровый не заметил иронии в его голосе:

— Не обязательно. Есть еще одна причина. Здесь есть кто-то, которому предначертана встреча.

Старик и молодой с удивлением смотрели на Сергея. Похоже, у них его слова не вызывали сомнений.

— Я? Зачем?!

— У падших духов, как и у ангелов, есть своя персонификация. Асмодея невозможно победить без Бога. Это в древности примером показал благочестивый Товий, это познал и искупляющий свою гордость долгим странствием Соломон… Я не знаю зачем. Тебе лучше знать. По преданиям, Асмодей выступает как противник и разрушитель освященного Богом брака и семейных уз… Ты любишь Бога?

Сергей почувствовал легкий озноб. У него была семья… Сейчас уже нет. Но он всегда знал ответ на этот вопрос. Вот только при чем здесь он?

— Да.

Чернобровый почему-то усмехнулся, глядя ему в глаза.

— Кто вы?

— Меня зовут Марут. Когда-то я не принял участия в одной очень важной войне и теперь жду приговора за это.

Сергей нахмурил лоб. Что-то об этом он слышал. Или читал… Харут и Марут. Часть ангелов во время битвы при сотворении мира не выступили ни на стороне Бога, ни на стороне Сатаны. И за это были вынуждены скитаться по земле, ожидая Страшного Суда… Так. Договорились. Сначала Армагеддон, теперь ангелы… Пора домой.