Вернуться в прошлое и умереть
Шрифт:
– А зря.
– Поеду я.
– Угу.
– Николай, Николай, сиди дома, не гуляй, – тихо пропела я вслед, когда машина исчезла за деревьями.
Нюрка.
Все в деревне звали ее Нюрка. По возрасту она многим годилась в матери, а некоторым даже в бабушки. Она и сама привыкла к такому имени. И не вспоминала, что имя у нее Анна. Красивое, благородное, даже аристократичное. Анна означает «милость», «благосклонность» и даже «храбрость».
Благосклонность Анна по молодости оказывала всем. Не только мужикам, но и женщинам пыталась угодить.
Она благополучно вышла замуж за местного красавца из своей деревни. Женихов за ней толпа бегала. Была она в молодости красивая, стройная, на косу богата. Но вот выбрала она себе в мужья Юрку этого и, как оказалось, прогадала. Зря на его красоту позарилась.
Юрка стал сильно пить. Детей у них не было. Муж ее этим постоянно попрекал. Скандалы закатывал, орал, что бесплодную замуж взял и всю жизнь она ему испортила. Да и свекровь масла в огонь подливала, не успокаивалась и требовала внуков. А откуда они возьмутся, если сынок ее пьет беспробудно?
Сначала муж начал гулять по бабам. Потом пить и ее бить. Колотил по чем зря. За все: что детей они не нарожали, что жизнь не удалась, что он пить начал. Да мало ли за что она могла отгрести. За просто так частенько она получала тумаков от мужа.
Через его побои лишилась она половины своих зубов. У них не город, стоматолога нет, да и не было никогда. А до города не наездишься. И денег на стоматолога у нее нет. Так и осталась она в свои двадцать с небольшим беззубой шамкающей теткой. А без зубов и кожа на лице стала обвисать катастрофически. И уже не тетка, а бабка вырисовывалась. И шамкать она начала: зубов-то почти не осталось. Пришлось отвыкать улыбаться. Если кому Аннушка улыбалась, то не открывала щербатого рта. Загадочно улыбалась, как сикстинская Мадонна. И разговаривать научилась, почти не открывая рта. Получалось, как будто сквозь зубы цедит. А работает она в сельмаге. Народ стал обижаться. Не станешь же всем рассказывать, что у тебя в личной жизни происходит…
Сначала она стеснялась синяков. Очки носила, кремом замазывала. А потом плюнула. Все равно все уже знали, что муж ее колотит смертным боем. А затем Юрка поднял руки на председателя и потерял работу. И где в деревне найти работу пьющему средних лет мужику? Нигде.
Но Юрка себя виноватым не считал. Он везде по скудоумию своему видел всемирный заговор масонов. Именно вольные каменщики лишили его работы, а не его лень и склонность к горячительным напиткам. Не характер его склочный и скандальный с работы его выгнал. Не то обстоятельство, что он руки на работе стал распускать и дрался со всеми подряд. А закон всемирного тяготения, которым притягивало его к бутылке почище магнита.
От жизни такой «благостной» и «счастливой». Анна стала стареть не по дням, а по часам. Единственная, кто ее жалел, была местная знахарка. Тетя Маша ей и примочки делала, когда Нюра глаза даже открыть не могла. И оставшиеся зубы лечила. В общем, помогала, чем могла. И года не прошло, как нет Марьи. Никто теперь Анне слова доброго не скажет. И Аннушкой не назовет. Стала она Нюрка и все тут…
Ирина.
Я
– Ты к кому приехала? – начала меня расспрашивать продавщица.
– К Марии Михайловне.
– Так померла она. Год уже как…
– Знаю.
– Так! А ты тогда к кому приехала?
– Я подруга ее внучки. Она меня пригласила приехать в деревню.
– Зачем?
– Отдохнуть.
– Где? У нас? – удивилась она.
– Да.
– Где остановилась?
– В доме бабы Маши.
– Не боишься?
– Чего?
– Говорят, что она ведьмой была.
– И что?
– Жить в доме ведьмы не страшно будет?
– Сами вы ведьма! – отбрила нахалку и развернулась уходить.
Мне стало понятно, что здесь население суеверное и мне, скорее всего, ничего не продадут. Хорошо, если еще дом не подпалят. А то пустят красного петуха и сожгут меня вместе с домом, как ведьму. Двадцать первый век на дворе, а тут средневековье какое-то…
– Погоди-ка! Так ты ее знала?
– Ну и что?
– Откуда?
– Отдыхать сюда раньше ездила вместе с ее внучкой. А что?
– Так это ты на похоронах была? Я вспомнила тебя.
– Я. И что?
– Что купить хотела?
– Много чего.
– Мария мне много в жизни помогала. Так что ее друзьям я рада. Добро пожаловать! – сказала радостно продавщица и заулыбалась.
Забылась Аннушка. Запамятовала, что не надо улыбаться во весь рот. И только по испуганному взгляду покупательницы поняла, что стоит и лыбится во весь свой беззубый рот. В общем, обнародовала свое горе…
Я не испугалась. Просто стало понятно, почему эта женщина со мной так странно разговаривала. У нее зубов почти не осталось. И она очень стесняется этого. Бывает…
Накупила я себе всего понемногу. Стою и думаю, как я все это богатство унесу? Договорилась с продавщицей, что часть унесу сейчас, а попозже заберу все остальное. Но все равно тяжело было нести покупки. Сходила, блин, в магазин за хлебушком…
А вечером у меня была первая гостья. Продавщица, которая представилась Анной, пришла в гости и принесла все то, что я оставила в магазине.
– Гостей не ждешь?
– Я гостям рада. Каким попутным ветром вас сюда занесло?
– Дай, думаю, зайду и покупки твои занесу.
– Милости просим, – сказала, спустилась с крыльца и взяла у Анны пакеты с едой.
– Смотрю, ты гулять собираешься.
– Не совсем гулять. Просто свой первый день отдыха отметить хочу. Присоединитесь ко мне?
– С удовольствием.
Я спустилась в погреб и взяла бутылку вина. Вино я привезла с собой. Отдыхать я собиралась долго, насколько хватит моего терпения сидеть без дела. Судя по чердаку, дело мне здесь найдется. Сначала надо привести весь дом в порядок. Перебрать все вещи. Потом стирка, затем окна помыть. Да мало ли что возникнет потом…