Вернувшиеся
Шрифт:
Сафронов сразу включился в работу, принялся резким, напряженным голосом отдавать распоряжения, выслушивать то одного, то другого сотрудника. Про Мишу он, едва выйдя из салона машины, судя по всему, позабыл.
А Михаил, с неожиданной, затаенной грустью думая о том, что и сам мог бы заниматься в жизни чем-то подобным, если бы не ушел со службы, не спешил уезжать. Прислушивался к разговорам и вскоре понял, что покойницу обнаружил местный дворник. Миша заметил его возле полицейской машины, это был худой мужичок невысокого роста,
«Где я мог его видеть?» – думал Миша, выбираясь из машины и подходя ближе.
Мужчина, который до этого стоял к Мише вполоборота, повернулся лицом, и Михаил моментально его узнал.
– Митрофан, – сказал он.
Митрофан или Митька, как многие его называли, был когда-то приятелем матери Ильи (а если называть вещи своими именами, собутыльником). Потом у Ирины случился инсульт, она полностью изменилась, а когда умерла, Митька приходил на похороны и поминки и, кажется, искренне горевал.
Как раз там-то Миша с ним и познакомился.
Увидев его сейчас, Митька кинулся к нему, как к родному, словно обретя неожиданного спасителя.
– Миша! Слава богу! Вот Миша меня знает! Он скажет, я не псих какой дурной!
«Не псих? О чем это он?» – подумал Миша.
– Ты знаком с Голубевым? – спросил подошедший Сафронов. Голос его звучал отстраненно и официально.
Миша пояснил, откуда знает Митрофана.
– Я не вру! – горячо проговорил тот, и в это мгновение Миша, который прежде полагал, что Митька, как обычно, в подпитии, осознал, что дворник кристально трезв. А руки у него трясутся вовсе не с похмелья.
Митрофан был напуган: лицо странно подергивалось, губы кривились, он комкал в руках рабочие перчатки и порывался объяснить что-то Мише.
Хотя, по словам сотрудников, объяснять было особо нечего, Митрофан ничего и не знал. Спустился в подвал, в котором стояла вода (трубу с вечера прорвало, жильцы постоянно жаловались, ждали бригаду аварийщиков, а у Митьки в том доме в каморке инвентарь хранился, были ключи, вот он и зашел проверить, на всякий случай, что и как, скороговоркой выдавал дворник, явно уже не в первый раз за сегодняшнее утро). Открыл дверь и увидел в паре шагов от себя какие-то нити, плавающие на поверхности грязной воды.
– Посветил туда – мать честная! Никакие не нити, волосы, натурально! – горестно говорил Митрофан.
Он ничего не трогал, даже и близко не подходил, выскочил вон, вызвал полицию. И вот с этого момента вполне объяснимая, хотя и трагическая история стала приобретать фантастические черты.
Во-первых, когда тело вытащили из воды, выяснилось, что это пропавшая из морга жертва Душителя, неизвестно как сюда попавшая. А во-вторых…
– Я ее видел вчера вечером! – дребезжал Митрофан. – Когда из магазина шел.
Сафронов поджал губы, и это не укрылось от рассказчика.
– Зря вы так, гражданин начальник! Я уже давно в завязке. Сухой! В рот ни капли не беру. Нельзя
Миша видел, что Митька говорит искренне, к тому же нуждается в поддержке, поэтому утвердительно склонил голову.
– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо проговорил Сафронов. – Что вы видели?
– Ее и видел!
– Кто-то тащил тело в подвал? – уточнил Миша, а Сафронов весь подобрался: появился потенциальный свидетель!
Но Митрофан разочаровал.
– Никто не тащил. Сама шла, – проговорил он.
– Тьфу ты, – разочарованно сплюнул Сафронов.
– Шла! – упрямо проговорил Митрофан. – Я ее видел, прямо как вас. – Он понизил голос и почему-то перекрестился. – В двух шагах от меня прошла.
– Вы понимаете, что эта девушка уже мертва? Она никак не могла ходить, как вы утверждаете!
– Знаю я, что она была мертвая, – еле слышно сказал Митрофан, и ужас в его голосе зазвучал еще отчетливее. – Сразу понял. Покойницу от живой любой сумеет отличить, дело нехитрое. Она мертвее мертвого была, а все же шла! Остановилась возле меня, руку подняла, – Митька шумно сглотнул. – И вот так вот меня за плечо!
Митрофан внезапно схватил Мишу за руку. Он не успел отшатнуться, и тут это случилось…
– Что? – подавшись вперед, спросил Семен Ефремович.
– Мой шрам. – Миша прижал ладонь к шее. – Его как будто огнем полоснуло. Мне даже на секунду показалось, что меня кто-то по горлу ножом чиркнул. Но это быстро прошло, сразу же. И с той поры…
– Болит?
– Есть такое выражение: я теперь знаю, где у меня печень. Или почки. Ну то бишь всю жизнь понятия не имел, а как стало беспокоить, узнал. Вот и я так. Уже и забыл про шрам, только если в зеркале видел, вспоминал. А теперь постоянно чувствую. Саднит как-то, зуд, что ли, не знаю даже, какое слово подобрать.
– Хорошо, что было дальше?
– Да ничего. Все, конечно, заметили, что я дернулся, будто меня током шарахнуло, дядя Саф встревожился. Я говорю, мол, все в порядке – собственно, так и было. Митрофан больше ничего путного рассказать не мог, твердил, что покойница бродила по улице, дотронулась до него и прошла мимо, а он с перепугу чуть дуба не дал.
Семен Ефремович помолчал, потом задумчиво проговорил:
– Если допустить, что этого Митрофана коснулось существо из иного мира…
– Простите, что перебиваю, но, похоже, Митрофан и вправду видел ходячего мертвеца, ему не померещилось, – заметил Миша. – Я поискал и нашел в нашем городском паблике с новостями и сплетнями упоминание о девушке в рваной ночнушке, которая ночью шла по улице. Люди в комментариях откликнулись, несколько человек написали, что тоже ее заметили. Они, конечно, решили, что это пьянчужка и наркоманка, повозмущались падением нравов. Возможно, были и другие свидетели.
Старик прикрыл глаза, обдумывая Мишины слова, а потом продолжил: