Вернувшийся
Шрифт:
— Ээээ, да он пустой! Даже ключей нет! — один з обшаривающих разочарованно сплюнул.
— Для вас, господа, у меня кое что есть! — я приветливо улыбнулся.
— И что же? Давай, выкладывай! — главарь махнул ножом.
— Пиздюли! — я ещё радостнее улыбнулся, шагнул к дебилу с ножом, заходя в бок. Он даже не смог увидеть моего движения. Удар кулаком в ухо, чтоб ввести в растерянность, хватаю руку с ножом и выворачиваю, ломая в локте и запястье. Хруст сломанных костей не смог заглушить даже истошный крик грабителя.
— Ах ты падла! — подельники бросились на меня. Удар одному ногой в грудь, он
— Ну и как, стоило оно того? — смотрю на трёх воющих от боли противников. Двое лежат на земле, третий, который был с ножом, на ногах, но правая рука висит плетью.
— Мы ещё найдём тебя и яйца отрежем! — главарь тройки, пошатываясь, скрывается в кустах, оставляя подельников без помощи.
— Ох, господи, почему же они всегда такие одинаковые? Ну хоть кто-то сказал бы что-то типа «Зайцы не откладывают яйца» или там «Я пойду учиться на тракториста!». Так нет же! Только обещают найти, чтоб что-то там. Эх! — я разочарованно воздел руки к небу, пнул второго грабителя, сломав ему ещё одно ребро, и пошел домой.
Дома надо проделать ещё немало работы. Создать круг сбора Ци, как в Париже, распределить оставшиеся деньги, придумать способ как их заработать в Москве, определиться, чем займусь помимо учёбы. И отдохнуть после сегодняшнего, в конце концов. Получилось только последнее, как лёг на кровать — провалился в сон.
А утром в мою квартиру уже ломились.
Глава 12. Учёба
Я проверил чувством духа, кто это там ко мне ломится, но культиваторов по ту сторону двери не оказалось, только три обычных человека. Открыл дверь, на площадке стоял мужик средних лет в форме с погонами лейтенанта и двое ППСников.
— Здравствуйте! Это вы Нестеров Василий Иванович? — лейтенант вопросительно посмотрел на меня.
— Да, а вы кто?
— Лейтенант Заводный, Семён Игнатьевич. Я ваш участковый. Может, зайдём, чтоб не на площадке общаться? — незваный гость кивнул головой куда-то в глубь квартиры.
— Ну ладно, заходите, хотя я не особо понимаю, зачем.
Лейтенант зашел внутрь, прошелся по коридору и угнездился на стул на кухне. Я сел на второй, а оба ППСника остались стоять в коридорчике, попеременно пялясь то на меня, то на лейтенанта. Тем временем служивый положил папку, которую до того держал подмышкой, на стол и стал выкладывать оттуда какие-то листочки и показывать их мне.
— Дело в том, что сегодня утром поступило заявление от граждан Сивохина, Милорадова и Буся о том, что вы, гражданин Нестеров, вчера вечером подстерегли их в парке около этого дома и избили, при этом ещё и ограбив. Освидетельствование у травматолога прилагается, они сходили к нему ещё вчера вечером, а утром оттуда — ко мне.
— Что за бред! То есть я шел-шел по парку, увидел трёх парней — и кааак напал на них ни с того ни с сего? Вы серьёзно это вот мне тут заявляете? — я растерянно развёл руками, типа, посмотрите, разве я мог кого побить? Правда, сейчас, когда я был высоким и атлетичным, это создавало совсем не то впечатление, чем когда я был мелким и пухлым.
—
— А что встречное заявление даст? — мне было интересно.
— В этом случае — почти ничего. У троих парней сломаны ноги-руки-рёбра, а у вас, судя по виду, никаких повреждений нет, по крайней мере чисто визуально. Так что если напишете, что они на вас напали, а вы только защищались, то выглядеть это будет странно.
— А то, что я троих битюгов побил без малейшей попытки сопротивляться с их стороны, судя по всему, — это не странно?
— Всякое бывает. — умудрённым годами работы голосом подвёл черту участковый. — Давайте пока зафиксируем ваши показания, а потом будем решать.
— Я позвонить-то могу?
— Конечно, звоните, только из квартиры не убегайте.
Эх, ладно. Я прошел в спальню и набрал номер лейтенантши. Что поделать, других контактов с силовиками у меня нет. Та была не очень рада моему звонку, судя по голосу, но проблему выслушала, немного подумала и сказала, что позвонит кому надо, а я пока не должен ничего говорить или подписывать. Ободрённый этим, я вернулся на кухню.
— Ну как? Надумали что? Встречное заявление, показания?
— Пока ничего не буду делать. Я же имею на это право? Ну вот. Думаю, всё само собой рассосётся.
— Эх, молодёжь… — лейтенант тяжело вздохнул. — Тога пройдёмте с нами в отделение. Сдам вас следователю — пусть он с вами разбирается.
— Да никаких проблем! Кстати, а как вы меня так быстро нашли? Я тут второй день, а вы уже в курсе…
— Тайна следствия! — улыбнулся участковый, но потом раскололся. — В этом доме сдавалась на вчера только одна квартира, а раз появился совершенно новый человек, который сюда зашел, то оставалось позвонить хозяину сдаваемого жилья.
Я оделся, спустился вниз, там нас уже ждал полицейский «бобик», меня посадили сзади, в эту мини-камеру, и мы отчалили в отделение. Там участковый с ППСниками передали меня какому-то лысому мужичку с крысиной мордой. Следователь, а это был он, постоянно улыбался, отпускал шуточки по типу «раньше сядешь — раньше выйдешь» и пытался добиться от меня чистосердечного признания, убеждая, что тогда меня ожидает всего-то условка, он это точно обещает! Когда я ему в пятый раз сказал, что ничего писать не буду, следак обозлился, стал материть меня и угрожать на пожизненное меня закатать за «такое жуткое членовредительство», а потом посадил меня в обезьянник.
Долго сидеть мне не пришлось. Минут через сорок следователь подошел к камерам вместе с каким-то высоким худым мужичком лет пятидесяти, открыл камеру и с извинениями выдал мне пропуск на выход, быстро удалившись. Мужичок же похлопал меня по плечу и ободряюще улыбнулся.
— Ну-с, молодой человек, ваша проблема решена! — и протянул мне руку для рукопожатия. — Михельман, Юрий Кальманович! Специалист по ложным воспоминаниям!
— Спасибо! — я пожал протянутую руку, и мы пошли к выходу. — Вас же Полозова вызвала, насколько я понимаю?