Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются
Шрифт:
И она помчалась по улице прочь от дома, где прожила так много одиноких, наполненных тревогой дней, и где появилась на свет вместе с братьями и сестрами, внезапно исчезнувшими из ее жизни вслед за матерью. Сбоку уже мелькали чахлые деревья и неухоженные кусты возле другого такого же ничем не примечательного дома… И в какой-то момент чуткий нос беглянки уловил знакомый запах, который на миг перенес ее внимание от ужасного монстра-преследователя, сердито ворчащего сзади, к первым воспоминаниям этой жизни…
Мать ее была красивым черным лабрадором, а отец – чепрачной светло-бурой немецкой овчаркой. Собачка была абсолютно счастлива первые несколько недель. Рядом с ней была мать, к которой можно было прижаться и насытиться. Ей так нравился вкус теплого молока, струящегося в рот. Рядом с ней были братья и сестры, с которыми можно было играть и бороться, к которым
Настало самое ужасное время, время потерь. Однажды на ее мать надели поводок, вывели на улицу, и больше она не вернулась. Она вместе с братьями и сестрами плакала по ней до глубокой ночи, пока наконец не свернулась вместе с ними в пушистый клубок, радуясь хотя бы тому, что вместе можно было согреться. В дом начали наведываться люди, которые по одному забирали щенков, и постепенно все остальные исчезли, покинув дом на руках умильно воркующих пар. По мере того как ее братья и сестры пропадали, ночи становились все более одинокими и холодными, и вот однажды маленькая собачка осталась одна-одинешенька. В ту ночь она испытала сильный шок одиночества. Она ждала и надеялась, что придет еще кто-то и тоже заберет ее, но этого так и не случилось. Началась другая, реальная и ужасная жизнь. В течение следующих двух недель она на своем опыте убедилась в жестокости и несправедливости судьбы, а также в том, что жизнь эта едва ли стоила того, чтобы ее жить.
…Она все мчалась и мчалась по дороге, преследуемая медленно едущей машиной, и прошло немало времени, прежде чем несчастная поняла: если перебраться на расчерченный квадратами тротуар, то от машины можно будет оторваться. Поняв это, беглянка незамедлительно вскочила на тротуар. Затем забежала за угол, четко зная, что в бегстве – ее единственный шанс выжить. Если сердитые мужчина и женщина поймают ее, на этот раз ей точно придет конец. Да, хотя ее собачью жизнь любой бы назвал жалкой и убогой, инстинкт выживания побуждал собачку бороться. Она добралась до конца улицы и повернула налево, просто потому, что деревья в той стороне казались более зелеными и здоровыми. Беглянка пробежала по еще одной улице, завернула еще за один угол, потом еще и еще, словно стараясь запутать след и оставить свое прошлое навсегда позади.
Со всех сторон доносился неумолкающий шум, а обоняние беспрерывно раздражали резкие запахи. Когда бы она ни перебегала улицу, тут же раздавался скрип тормозов и резкие гудки машин, болезненно ударявшие в уши. Внезапно она оказалась нос к носу с почти бесшумной двухколесной машиной, ехавшей по мощеной дорожке и управляемой каким-то мальчиком. На долю секунды ей показалось, что узкое резиновое колесо переедет ее, и она в страхе закрыла глаза, но в последний момент машина вильнула в сторону и повалилась наземь. Мальчик упал, затем вскочил на ноги и с криком бросился на нее, но ей удалось бежать.
Время от времени люди, передвигавшиеся на своих двоих, тоже начинали кричать на нее и даже пытались схватить, но никто так и не дотронулся до ошалевшей маленькой собачки, и ничто так и не ударило ее. Инстинкт и случай хранили ее, а она следовала туда, куда вели ее ушки, неизменно уходя прочь от шума и устремляясь во все более тихие места. Постепенно оглушительные звуки стали тише и наконец почти исчезли. Различив впереди маленькую тенистую улочку, беглянка потрусила в ее направлении, всем своим существом желая погрузиться в это внезапное спокойствие и умиротворенность. Скрежет машин все еще доносился откуда-то сзади, но его заглушала кирпичная кладка домов. По мере того как ее утомление росло, а страх уменьшался, бешеный галоп уступил место размеренной трусце. Ее глаза уже не так напряженно всматривались в пространство, и стали лучше воспринимать окружающую обстановку.
И наконец, спустя полчаса отчаянного бега измученная собачка перешла на шаг, а затем и вовсе остановилась, тяжело дыша. Она оглянулась. Сейчас она находилась на тихой объездной дороге, которая проходила позади цепочки частных домов, прилегающих друг к другу и выходящих на эту сторону только задними дворами. Вокруг не было ни души. Она не знала, что делать с этой странной новой жизнью, в которую загнала себя. Ей хотелось сесть, а лучше лечь, и почувствовать целительное прикосновение материнского языка к ошпаренным местам… но надежды на это не было никакой. Ей хотелось попить чего-нибудь холодного, но пить было нечего. Хотя за все десять недель своей жизни она никогда не покидала пределов дома, в котором родилась, она знала, что ее единственным спасением было
Преодолев часть улочки крадущейся поступью, собачка увидела ряд черных мусорных контейнеров, прислоненных к успокаивающе прочному деревянному забору. Она заползла в пространство позади баков и улеглась на пыльную плиту, чтобы осмотреть свои раны. Кожа под черной шерсткой была красной и опухшей, ее сильно саднило. Собачка начала изо всех сил вылизывать больные места, хотя ее язык был сухим от жажды. Тем не менее, сколько она ни старалась, до ошпаренных участков на груди ей так и не удалось добраться.
Стоял август, на мир опускался мягкий вечер, так что ей, по крайней мере, не было холодно. Из мусорных контейнеров соблазнительно пахло едой, но это были высокие баки на колесиках, и казалось, что подобраться к их содержимому нет ни малейшего шанса. Собачка встала на задние лапы и, не обращая внимания на возникшую при этом боль, попыталась передними дотянуться до края одного из баков. Лапы скользили, когти не зацеплялись за гладкую пластмассовую поверхность, и она поняла, что пытаться нет смысла. Ей была нужна вода, ей была нужна еда, но превыше всего ей хотелось почувствовать себя в безопасности. Солнце еще стояло достаточно высоко, убежище казалось достаточно укромным, и она решила, что просто прикорнет здесь немного. Измученное тело теряло последние силы, она прилегла, и голова ее склонялась все ниже, приближаясь к пыльной земле, пока не очутилась между лап, в самой грязи. Собачка даже не заметила этого, и погрузилась в исцеляющий сон, вдыхая ноздрями густой запах помоев. Воздух стал прохладнее, и это немного смягчало болезненные ощущения воспаленной кожи, и беглянка провалилась в глубокий сон. Она проспала всю ночь, даже не пошевелившись.
Глава 2
Школа жизни
На следующее утро собачку резко вырвал из сна пугающий и уже чем-то знакомый шум. На долю секунды ей показалось, что она опять очутилась в доме, который вчера оставила в таком паническом страхе, но нос безошибочно дал понять, что она на улице. В тревоге, она приподняла голову и выглянула из-за угла своего убежища. По улочке в ее сторону двигался громадный фургон. Массивные колеса крутились, неумолимо приближаясь к ней. Незнакомые мужчины то выходили из фургона, то запрыгивали обратно, производя какие-то манипуляции с мусорными баками возле других домов. Механические «руки» поднимали контейнеры высоко в воздух, и каскады мусора пересыпались оттуда в прицеп фургона. Собачка была слишком напугана и обессилена, чтобы тут же решиться на бегство. Может быть, подождать, когда ближайший от края бак подхватят, опорожнят в ненасытную утробу прицепа и поставят на место, а она тем временем успеет заползти за соседние? И тогда, прежде чем очередь дойдет до последнего бака, она успеет снова спрятаться за первый, и ее никто не увидит… Но как только она попыталась сдвинуться с места, ошпаренная кожа, которая сморщилась и подсохла за прошедшую ночь, пошла трещинами, и жуткая боль от этого движения вызвала у нее пронзительный вопль.
Сборщик мусора как раз собирался приняться за бак, позади которого пряталась несчастная беглянка, но, заслышав ее вопль, испуганно подался назад, а затем внимательно вгляделся в пространство позади бака.
– Бог ты мой, это же собака, щенок совсем. Она ранена, – мягким голосом произнес он и протянул руки в перчатках, чтобы поднять собаку. Но она была слишком испугана, чтобы позволить кому-либо дотронуться до себя. Голос человека звучал ласково, но точно так же вел себя и мужчина в том доме, когда на самом деле хотел ее обидеть. Ее уже обвели вокруг пальца, так что она не собиралась попасться на тот же крючок и даться кому-то в руки. Она пулей вылетела из-за бака и, не обращая внимания на боль, припустила прочь изо всех сил. В нескольких ярдах от этого места была густая хвойная изгородь, она понеслась к ней и прорвалась сквозь ее колючие иголки на задний двор, лежащий по ту сторону. Двор ничем не напомнил ей тот, что был за домом, где она жила, на этом дворе не пахло зловонными экскрементами и протухшей мочой – нет, здесь было светло и хорошо, тут и там пестрели цветочные клумбы, а посередине стоял белый пластиковый стол и стулья. Но есть или пить здесь было нечего, так что нужно было двигаться дальше. Собачка отряхнулась, и сосновые иголки слетели с ее шкуры. Иголки источали интересный запах, и она внимательно принюхалась к ним, но иголки оказались несъедобными.