Верные сердца

Рыбкина Анна

Отец тщетно ругал добермана за этот зловещий вой, который стали подхватывать и соседские собаки. А через пару месяцев он принес домой щенка немецкой овчарки, заявив семье, что доберману явно нужна подруга, а им самим – охрана посерьезней, чем впавший в депрессию старый пес.

Настя сама не заметила, как привязалась к щенку. Она водила овчарку на прогулки, обучала командам, и холодная тянущая пустота в груди девочки стала потихоньку заполняться теплом и нежностью…

А через полгода щенок погиб от энтерита. Вызвали ветеринара,

три дня боролись за жизнь, но не спасли.

И снова Настя с братом увозили собаку из их дома. Только теперь – хоронить в ближайший лес. Когда брат закапывал яму, Настя стояла с застывшим взглядом и твердила про себя: «Это за Чучу! Это нам за Чучу».

Со стороны дома доносился вой добермана…

* * *

Прошло несколько лет. Настя выросла и вышла замуж. Ее муж неоднократно заводил разговор о домашних питомцах, но она не соглашалась, не объясняя причины.

И вот, когда Настя была в положении, муж взял инициативу в свои руки и принес домой маленького французского бульдожку:

– Вот, будет нянька нашему малышу!

Настя сперва изменилась в лице. Но не устояла перед очарованием бархатной хрюкающей мордашки. Щенка оставили. Настя держала дома целую ветаптеку – «вдруг что».

А щенок и правда рос слабеньким и вечно чем-то болел. Он перенес пару тяжелых инфекций, имел «посаженную» антибиотиками печень, нарушение обмена, аллергию и местами облысение.

Когда родилась дочка, песик в ней души не чаял, и лучшей няньки было не сыскать. На улице он ни на шаг не отходил от коляски, а дома внимательно следил за ребенком, играющим в манеже или сидящим на горшке.

Прожил он совсем недолго. Его измученный болезнями организм не дотянул и до трех лет.

– Все, больше никаких животных! – заявила Настя.

Она старалась быть категоричной и отстраненной, чтобы не позволить той зияющей и ноющей пустоте вновь поселиться в груди. Но в глазах ее стояли слезы, а в голове звучало: «Это мне за Чучу! Она не простила меня».

* * *

Так они и жили. Растили дочку, затем родился сынок. Животных в доме не было. И однажды подросшие дети запросили собаку. Отец их поддержал, так что все семейство стало уговаривать маму. Муж заглядывал Насте в глаза, спрашивая:

– Ну почему ты против? Ты же любишь собак, я знаю!

«Вот поэтому и против», – думала Настя и отворачивалась. Она стыдилась того происшествия с Чучей. Сама не могла себя простить.

Но уговоры не прекращались, и Настя устала держать оборону. Однажды воскресным утром, накормив семью завтраком, она велела всем собираться.

– Мама, куда мы едем? – спрашивали дети, выходя во двор.

– Это сюрприз, – и Настя загадочно улыбалась.

– Мне-то скажешь? – тихо спросил муж, заводя машину.

– Скажу, – и Настя назвала адрес.

Это был приют для животных. Сотрудник повел их знакомиться с обитателями. Притихшие дети шли мимо вольеров с разномастными

собаками. А те смотрели кто радостно, кто настороженно, кто вопросительно…

– Мама, почему мы приехали сюда? Мы же хотим породистого щенка…

– А это не вам, – отвечала Настя, внимательно разглядывая маленьких дворняжек, собранных в одном вольере. – Это я себе собаку выбираю.

Настя зашла в вольер, взяла на руки рыжего ушастого щенка, прижала его к груди и посмотрела на свою семью:

– Задолжала я кое-кому одну счастливую жизнь. Давно уже задолжала. Пора вернуть долг…

42. Кошка-путешественница

Эту сиамскую кошечку мама привезла из города – то ли потерялась, то ли бросили ее. Но, скорее всего, она просто убежала погулять и заблудилась, так как кошка оказалась любительницей прогулок и приключений.

Назвали Симоной, а попросту – Сима. Деревенская жизнь пришлась ей по вкусу. Она сразу стала нашей любимицей, очень уж отличалась от простых деревенских кошек благодаря своему сиамскому характеру.

Сима прямо-таки нуждалась в физическом контакте с человеком, поэтому вечера она проводила у мамы на коленях, когда мы всей семьей смотрели кино. При этом она громко тарахтела и смотрела на маму, время от времени дотягиваясь лапкой до ее подбородка, чтобы привлечь внимание и поймать взгляд.

Спала наша красавица, конечно же, в кровати. В моей. И если для вечера детские коленки она сочла неуютными, то для ночного сна я ее вполне устраивала. А что, места в кровати много, к тому же я разрешала Симе спать у самого лица.

Как я уже сказала, у Симы была страсть к прогулкам. Мы с мамой почти каждый день ходили гулять в лес с собаками. Но у нас, конечно, и в мыслях не было взять с собой кошку! Поэтому Сима приучала нас к этому постепенно. Сперва просто провожала, с каждым разом отбегая от дома все дальше.

А как-то раз добежала с нами до самого леса, и мы уже побоялись прогонять ее домой. Тем более что в лесу кошка так преобразилась, что нам было любопытно за ней наблюдать.

Вместо ласковой мурлыки с нами по лесу бегал маленький и ловкий хищник. Сима стрелой взлетала на ветки деревьев, замирала там, прижав уши и сверкая глазами, потом так же стремительно спускалась, обгоняла нас по лесной тропинке, чтобы затаиться на другом дереве.

Надо сказать, собак Сима совершенно не боялась, видимо, был опыт общения. Наши овчарки тоже кошек не обижали. Хотели сначала погонять новенькую, но во дворе им это не удавалось, она просто-напросто не убегала. А вот в лесу была не прочь побегать с собаками.

Так мы и гуляли все лето и осень, и даже по первому снегу Сима бегала с нами, но когда все перемело, мы с мамой стали ходить на широких лыжах, собаки прыгали по сугробам, проваливаясь по грудь, тогда Сима благоразумно решила оставаться дома.