Верный паж госпожи
Шрифт:
Тина устроилась на узком угловом диванчике, чтобы немного отдохнуть.
Она прикрыла глаза, уставшие от яркого света. Перед ними побежали какие-то цветные пятна. Тина обладала удачной способностью на несколько минут отключаться в самых неудобных условиях, это позволяло ей немного отдохнуть между съемками и показами.
Но на этот раз расслабиться не удалось. Едва она выровняла дыхание и начала погружаться в розовую пену легкой дремоты, как ее вытолкнул на поверхность реальности чей-то громкий взволнованный шепот:
– Тина! Муромцева!
Открыв
Из-за дивана выглядывал все тот же журналист Мухин – уныло обвисший нос, маленькие бегающие глазки… его же только что выгнали из студии – как он сюда снова пробрался? Вот уж самая настоящая трупная муха! Пролезет в любую щелку!
Мухин заговорщицки мигал Тине обоими глазами, крутил своим длинным носом.
– Что вам нужно? – осведомилась она с плохо скрытой неприязнью.
– Поговорить! – прошептал Мухин, уморительно сморщившись. – Буквально на два слова! Исключительно по делу!
Тина поняла, что пронырливый журналюга хочет выжать все, что можно из вчерашнего трагического события, и что он решил проинтервьюировать ее как свидетеля и близкую знакомую покойной манекенщицы.
– Я не собираюсь давать вам никакого интервью! – отрезала она решительно. – В конце концов это мерзко – паразитировать на смерти человека!
– Совершенно с вами согласен! – забормотал Мухин, хлопая глазами. – Вот именно – мерзко! Вы нашли самое верное слово! Думаете, Мухин не понимает? Думаете, у Мухина нет представлений о порядочности? Да я и не хочу брать у вас интервью! Даже если вы будете просить, даже если будете настаивать! Я с вами хочу поговорить о вчерашнем, как человек с человеком! Дело в том, что я кое-что видел и хотел сравнить… может быть, вы тоже это заметили…
– Заметила – что?! – переспросила Тина севшим от волнения голосом. В ее памяти снова всплыли вчерашние события и все смутные подозрения, мелькнувшие в тот момент…
– Опять он здесь! – загремел на всю студию голос Артема. – Я что – неясно выразился?! Я что – слишком многого прошу?! Мне нужно только, чтобы в студии не было посторонних! Чтобы мне не мешали! Чтобы мне позволили работать! Это что – так много? Или я здесь больше не распоряжаюсь?! Меня тут больше ни в грош не ставят? Так скажите мне прямо… я никого не держу…
– Сию минуту, Артем! – испуганно выпалила Ирина. – Я его уже выпроводила… только что… ну что же это такое – его вытолкаешь в дверь, а он лезет в окно… Василий Васильевич! Василий Васильевич! Да где вас черти носят?
В студию вдвинулся обширный живот, обтянутый камуфляжной формой немыслимого размера, за ним, тяжело пыхтя, появился обладатель живота – краснорожий дядька лет шестидесяти, судя по замашкам – отставной прапорщик, выполняющий несложные функции охранника.
– Василий Васильевич, выпроводите этого человека, и чтобы он больше никогда, вы слышите, никогда здесь не появлялся!
– А я что? Я ничего! Я понимаю! Вы меня знаете! Так точно! Будет исполнено! – пропыхтел охранник, выпучив
– Так вот чтобы больше никаких «обратно»! – припечатала Ирина. – Или вы тут больше не работаете!
– Так точно! Будет исполнено! Вы меня знаете! Я всегда как штык! Я никогда! Мимо меня даже муха!..
Василий Васильевич неторопливо двинулся к Мухину. Журналист с неожиданной ловкостью отпрыгнул к двери и заверещал, как пойманный на базаре карманник:
– Что за насилие! Что за порядки! Никакого уважения к свободной прессе!
– Я тебе щас покажу свободную, блин, прессу! – пропыхтел Василий Васильевич и медленно двинулся на журналиста, колыша многопудовым животом. Несмотря на внешнюю суровость, он не очень спешил с расправой – Мухин наверняка успел подмазать отставника.
– Все, я уже ушел! Меня уже нет! – верещал журналист и в то же время посылал Тине сигналы глазами, носом и остальными выразительными частями своего характерного лица. Всеми доступными ему способами он давал ей понять, что будет поджидать ее снаружи.
Через минуту в студии воцарилась тишина, и наконец продолжилась сьемка.
На этот раз Тина позировала в компании эффектной металлической тумбы с выдвижными ящиками. Она то стояла возле этой тумбы, то присаживалась на нее, то наклонялась, выдвигая один из ящиков… При этом нужно было глядеть в объектив с интимной улыбкой.
Ирина крутила ее, как бессловесный манекен, Артем бесконечно ругался и время от времени щелкал камерой, Тина послушно выполняла его команды, принимая самые неудобные позы, но ее неотступно преследовали слова Мухина.
Что же такое заметил вчера настырный журналист? Здравый смысл подсказывал ей не вступать с подозрительным типом ни в какие беседы, скорей всего, он просто наврал, чтобы выманить из Тины несколько слов, а потом опубликовать это как интервью, присочинив от себя всякую ерунду. Ему-то нужно побольше шума, чтобы публика не успела забыть о скандале. Однако она вспомнила мертвое лицо Алисы и вчерашний разговор с Лизой Шапошниковой. Что-то там было серьезное с приятелем Алисы, если болтушка Лиза, да еще под кайфом, сумела себя сдержать! Здорово она испугалась…
А если Виктор Мухин ничего не сочиняет, и он действительно заметил кое-что подозрительное?
Едва дождавшись завершения серии фотографий, Тина бросилась к дверям.
– Куда? – крикнула ей вслед Ирина. – Перерыв не больше пяти минут! Вы можете понадобиться Артему Андреевичу!
– В туалет я могу выйти? – огрызнулась Тина в дверях и, не дожидаясь ответа, выскочила в коридор.
Захлопнув за собой дверь студии, она огляделась по сторонам.
В коридоре никого не было, только под потолком гудел неисправный трансформатор да со стороны входа доносились фальшивые жизнерадостные голоса – видимо, на посту охраны включен телевизор. Оттуда же доносились еще какие-то неясные звуки, отдаленно напоминающие работу автомобильного мотора.