Верный выход из тьмы

Ли Дэйю

Зал затаил дыхание. Мия опустила глаза, ожидая реакции спутника.

«Сейчас бы аврорцам рассуждать в своих пьесах о свете», – хмыкнул Том.

– Вы – пленница из вражеского народа. Только поэтому мы на одном пути, – холодно ответил рыцарь. – Но у нас разная кровь. Между нами ничего не может быть.

– В прошлом наши народы были заодно…

– В прошлом, Мия. Сегодня все это ничего не значит, как и свет мертвых звезд, – закончил герой, ложась у костра.

В следующей сцене Индиго просыпается,

а его спутница – нет. Рыцарь сначала пытается разбудить травницу, а затем видит письмо.

– Дорогой Индиго Найт, быть вашим лекарем – счастье для меня. Но, увы, помочь себе я не могу. Болезнь неизлечимая. Простите мне мою смерть. Я вас люблю, – прочитал вслух герой.

Грустная музыка. В зале слышны всхлипы женщин. Аврорки достали белые платки и спрятали свои слезы в них.

– Искусство разве не должно развлекать? – прошептал Том на ухо королю.

– Оно соединяет человеческие души. Творческие люди чувствуют себя одинокими, когда не видят отдачи.

– Слезы? – алхимик все еще не может понять.

– Это бесценные человеческие эмоции. Творец их получает – значит, люди прочувствовали его замысел, связались душевно с автором.

– Слишком сложно, – хмыкнул парень.

Пьеса близится к концу. Последняя сцена поразила Томаса в самое сердце.

Картина с любимой фрески Театра Печали вновь возникла перед ним. Только теперь – вживую.

Рыцарь стоит на коленях, склонившись над мечом, воткнутым в землю. У бесцветного замка кружат черные вороны. Из острия выходит молния, созданная спецэффектами. В зале гаснет свет. Как только он возникает вновь, замок становится цветным. А Индиго Найт остается во тьме, тенью без хозяина.

Томас медленно повернулся к королю. В этот раз алхимик иначе посмотрел на вампира. Почти всю жизнь каждый день посещая штаб Анстис, парень разглядывал фреску. Сейчас он впервые увидел конец этой пьесы.

– Драма на самом деле очень старая. Ей постоянно придумывают новые концовки. Какой истинный конец? Никто никогда не узнает, – король сделал глоток ароматного вина.

Зал ликовал, хлопая героям, вышедшим на сцену.

– Вот за что все любят это произведение, – улыбнулся Шайенн.

– Гото сказал, это премьера пьесы, – Том с подозрением посмотрел на вампира.

– Правильно. Точнее, ее новой концовки.

«Драму написал принц Эван. Кто начал ставить ее здесь…» – задумался алхимик.

– А кто же автор? – спросил парень, не мешкая.

– Насколько мне известно, это произведение пришло к нам из Даркина, – впервые за все время общения король отвел взгляд. – Автор изначально не дописал концовку. Поэтому драматурги Полярной Авроры принялись создавать свои.

– И сколько их?

– Много у вас вопросов, – неожиданно резко ответил Шайенн. – Не думал, что алхимик так заинтересуется театром, – король резко взглянул на

Тома.

– Меня манит загадочная история пьесы, не более, – не шелохнулся парень.

– Боитесь признаться в любви к искусству? —вампир оттаял и улыбнулся. – Данную концовку написала Скорпион.

«Есть ли в Авроре хоть что-то, в чем не замешана эта женщина?», – забеспокоился алхимик, изучая ведьму, стоящую на сцене вместе с остальными актерами.

– Завтра я покажу вам лабораторию, объясню суть дела. Надеюсь, сегодня вы хотя бы немного расслабились, – король поднялся с кресла.

Выходя из театра, Томас закурил. Бледный дым взмыл в темное небо, клубясь в серебристом свете. Вампир и его гость двинулись вдоль узких улиц. Кристаллы в фонарях и треугольных окнах постепенно гаснут.

– Вы нуждаетесь во сне? – спросил алхимик.

– Конечно. Вокруг нас ходит много мифов.

Синие глаза Шайенна засияли, отражая свет звезд. Длинные белые локоны развеваются от легкого ветра.

– Каких, например?

– Вампиры и ведьмы вечны, – король усмехнулся. – Этот миф появился из-за того, что мы не стареем внешне, – поделился он. – Но внутри все так, как у всех… Годы берут свое.

Главная площадь Гогвила опустела к ночи. Продавцы закрывают магазины сувениров, продуктов, одежды. На их лицах видна усталость. Алхимик предположил, что днем здесь можно потеряться в толпе.

В центре площади – серая статуя: мужчина выносит ребенка из огня. Вокруг нее – фонтан. В то время как голубое сияние города погасло, кристаллы в воде светят круглые сутки.

Король показал гостю мраморную плиту рядом с фонтаном. Исходящий от воды свет лег голубым акварельным оттенком на их бледные лица.

Том прочел запись: «Посвящено: погибшим в пожаре ночью с шестнадцатого на семнадцатое июля 1995-го; пострадавшим невинным детям из Ангелы; героям Полярной Авроры Гото и Мисти Лэнг».

– Жертвы не могут быть только с одной стороны, Влад. Надеюсь, вы это понимаете, – Шайенн разглядел его еле видное смятение.

– Я не слышал о таком в Биллионе.

– У вас и не скажут. Аврорцам тоже немногое известно о ваших жертвах. Пожар в Ангеле устроил один из сильнейших даркинских магов огня, полукровка.

Том вопросительно взглянул на вампира.

– Кай. Раньше он был Даллкором, но, насколько я знаю, его лишили фамилии, – рассказал Шайенн.

Сердце алхимика замерло. Перед глазами возникла мрачная картина матери. Том пытался вспомнить, передала ли Делия безумие Кая в своем произведении.

– Грим клоуна, щель между передними зубами, почти два метра ростом… Он сжег целую деревню дотла, не жалея ни женщин, ни детей.

Алхимик промолчал. Возникла неловкая пауза.

– Становится холодно, – задрожал парень.