Вероника
Шрифт:
– Соседка. Они с Верой, матерью, полгода как купили квартиру над моей, на втором этаже.
– А ведь заметно, что она к тебе неравнодушна.
– Она ещё ребёнок, хотя кажется взрослой. Недавно школу закончила. Интересно, что мать у неё почти такая же, как она. Их даже за сестёр принимают.
– Всё-таки обращаешь внимание.
– Скажи, что она тебе не понравилась? Я же мужик.
– Значит, Вероника? Несущая победу.
– Верно.
– Изначально имя звучало как Береника. Хорошо бы, это значило – берущая победу.
– Почему? – поинтересовался Константин, но Владимир только улыбнулся.
Они
– Я пойду, огляжусь в комнатах, - сказал гость. – Давно здесь не был.
Костя прибрался, накрыл на стол, достал из холодильника приготовленное на случай мясо, нарезанное плоскими кусками, как сейчас говорят «стейками», и наладил гриль, а вошедшему на кухню Владимиру заявил, что не намерен обходиться без горячего блюда. Устроившись за кухонным столом, выпили, закусили.
– А у тебя в квартире всё как прежде. Только вот телевизоры поменял.
Костя согласно кивнул, разделывая селёдку, как он умел, без ножа.
– Что детей-то не заводите? О чём твоя Валентина думает? Тебе уже за тридцать. А ей?
– Она моложе на пять лет.
– Может, она больная? А ты сам проверялся?
– Да проверялись мы оба, - досадливо отмахнулся Константин. – Вроде бы всё нормально, а ничего не получается.
– И что дальше? Есть же выход: суррогатное материнство, например?
– Обсуждали мы это. Она - против.
– Странно… Ты, вообще-то, хочешь детей?
– Да, хочу, хочу!
– А она? Прости, может быть, она не любит тебя?
– Так, ладно! Хватит об этом, - оборвал друга Костя. – Давай, лучше, выпьем.
Ему не хотелось говорить на эту тему, хотя он и сам не раз задавал себе такой вопрос, не смотря на то, что жена клялась в своей любви. Но больше всего его беспокоили, в этой связи, её постоянные претензии к их материальному достатку; бывало, она требовала отказаться от его настоящей работы и заняться бизнесом.
– Ты знаешь, - говорил Владимир, - я хоть и старше тебя и женился рано, но, представь себе, не жалею об этом. У меня две дочери, внуку третий год. Девки на твоих глазах выросли, а я словно не заметил. Сейчас, вот, внук. Ты не представляешь, какое это чудо! Заходит на днях утром в мою комнату и говорит: «Здластвуй! Как деля?» Они такие потешные в это время!
– А что Вика? – поинтересовался Костя о другой дочери Владимира. – Замуж не собирается?
– Встречается с кем-то. Пока не знаю, серьёзно ли у них.
На верху, на потолке, послышались шаги и скрип половиц.
– Вот ведь что плохо в этих деревянных домах: слышимость страшная, - заметил гость.
– И не говори, - согласился Костя. – У прежних жильцов были дети маленькие. Представляешь, сколько было шума. А кровать взрослых стояла в большой комнате, так нам с женой из–за этого пришлось перебраться в соседнюю. Хорошо, сейчас новая хозяйка - одна там спит. Вот я и вернулся назад.
– Ты думаешь, мне это незнакомо? В кирпичных домах получше в этом отношении, но вот сейчас по новой технологии начали строить, с заливкой бетоном, так там почти та же история.
– Я уже думаю звукоизоляцию сделать из пенопласта, благо, потолки высокие.
– Это хорошая мысль. Надо обдумать.
Они засиделись, вспоминая былое, и не заметили что уже поздно. На дворе было так же светло, как днём, но только солнце находилось на севере, низко над горизонтом; был обыкновенный полярный день. Уже
– Ну, всё! Мне пора домой.
– Ты что?! Оставайся у меня.
– Нет! Наталья мне звонит ночью на домашний телефон. Что я скажу – где был?
– Что, есть основания не доверять?
– Ты что сказал недавно? Я же мужик.
– Сошлёшься на меня, я подтвержу.
– Ты шутишь?! Вызывай такси!
Он уехал, а Константин прошёл в большую комнату своей трёхкомнатной квартиры, включил телевизор, расстелил постель, где они с недавнего времени вновь спали с женой, и задвинул плотные шторы на большом окне, в которое светило ночное солнце, несколько приглушённое ивами, росшими перед ним. Раздевшись и устроившись удобнее в надежде ещё посмотреть телевизор, перевернул все доступные программы, но, не найдя, чем заинтересоваться, выключил его. Укладываясь спать, он вначале не обращал внимания на скрип кровати под ним, хотя уже давно это обстоятельство досаждало им с женой, но вдвоём они находили бесшумное место на ней, а скрипела именно та её часть с краю, где спал Константин. Было намерение исправить её либо купить новую, но всё как – то руки не доходили. И вот сейчас ему стало ясно, что на его скрип снизу отвечают скрипом сверху. Поняв это, он растерялся было, но изрядно захмелевший, а потому бесшабашный, продолжил эту игру, сделав ещё пару скрипов; этого было достаточно, чтоб окончательно потерять рассудок, и, встав с постели, одеться в халат, ночные тапочки, а затем выйти в подъезд и подняться на второй этаж. Дверь в квартиру сверху не была заперта. Костя вошёл в прихожую, успев разглядеть при сумеречном свете из подъезда стоящую в халате Веру.
По пустым залам, по бесконечным переходам то ли вокзала, то ли какого–то служебного здания он торопился, чтоб купить билет домой, словно возвращался из поездки, но что– то происходило вновь и вновь, а билет так и не был куплен, и пришлось проснуться с гнетущим чувством тревоги, неудовлетворённости. Было светло. Он вспомнил, что, вернувшись домой рано утром, раздвинул шторы, чтоб не совсем испортить себе настроение, когда проснётся, поскольку солнце уже не будет светить в окно комнаты. Болела голова, надо было встать, разжевать две таблетки цитрамона и принять душ. Хорошо было бы в его состоянии выпить пиалу куриного бульона, но ждать, пока он сварится, не представлялось возможным; пришлось обойтись бульонными кубиками. Управившись с этими делами, можно было снова прилечь и расслабиться в надежде, что не позвонят с работы по какому–либо делу, поскольку свои личные заботы игнорировались. Звук в телевизоре был выключен, а меняющаяся картинка на экране не вызывала любопытства, и незаметно для себя он задремал, но ненадолго: вскоре
раздался звонок у двери. За порогом стояла Вероника, и Константин растерялся, уже забыв о данном обещании заниматься с ней математикой, но хорошо помня, что произошло ночью.
– Можно войти? – уверенно прошла она в прихожую, сбросила туфли, не обращая внимания на то, как они упали.
– Проходи, проходи, - отвечал хозяин, вспомнив всё при виде ученической тетради в её руке.
Он провёл её в комнату, посадил в кресло, придвинул журнальный столик, а сам вышел переодеться: было неудобно находиться в халате рядом с девушкой.