Вероника
Шрифт:
Она прижала заветную ценность к груди и на коленках поползла к двери. Так. Гладкая дверь с массивным выступом замка. Элла Ильинична сосредоточилась на замке. Она тщательно ощупала каждый выступ, гладкие никелированные поверхности шурупов, ребристую ручку защелки. Изучив все это, она стала поворачивать ручку. Та поддалась. Повернув ее несколько раз, Элла Ильинична поняла, что с замком она совладала, хотя дверь все еще оставалась закрытой. Быстро перебирая пальцами, женщина нашла торчащий повыше замка ключ. Повернула и его. Дверь открылась. Опьяненная победой, Элла
Получилось! — ликовала она.
Оставив позади мотающуюся распахнутую дверь, она кинулась к выходу и с разбега наткнулась на решетку. Она ударилась лицом, но почти не почувствовала боли — столь велико было ее изумление. Только вырвавшись на свободу, так сразу вдруг наткнуться на следующее, еще более изощренное препятствие! Элла Ильинична принялась торопливо и растерянно ощупывать металлические крашеные прутья. Обведя пальцами несколько одинаковых квадратов, она вдруг с ужасом поняла: решетка! Ее заперли одну в железной клетке, как преступницу, как сумасшедшую! Поняв это, она вцепилась в решетку и стала трясти ее, издавая сдавленный, почти звериный вой.
— Выпустите меня! — закричала она. — Что я вам сделала?! Выпустите меня кто-нибудь отсюда!
Накричавшись, она тревожно вслушивалась в тишину и, собравшись с силами, вновь принималась кричать и расшатывать прутья.
— Что, мать, выбраться не можешь? — вдруг услышала женщина у самого лица. Элла отпрянула от решетки.
— Кто здесь? — спросила она, привычно принюхиваясь. По запаху она определила — рядом мужчина.
И он довольно молодой. Об этом говорил не только масляный концентрированный мускусный запах, но и сильный тяжелый голос, пока еще не испорченный возрастом или болезнью.
— Я говорю — помочь, что ли, мать?
— А вы сможете открыть.., это?
— Почему же не открыть? Ключ-то где?
Элла Ильинична задумалась. Выходит, мужчина стоит по ту сторону решетки и может ей помочь. У этой решетки должен быть ключ. Если Ника не унесла ключ от квартиры, то, возможно, и ключ от решетки остался?
Она метнулась назад и уже из квартиры крикнула:
— Не уходите, пожалуйста, я сейчас!
— Ну ты, мать, не торопись, ищи.
Элла Ильинична пошарила по стене. У нее в квартире на Руднике был прибит крючок, где всегда висели связки с ключами. А вдруг и Ника устроила так же?
Крючок с ключами она не нашла, зато наткнулась на крошечную полочку, где нащупала что-то длинное, металлическое, побольше гвоздя, с одинаковыми ровными ребрами на конце.
Схватив добычу, Элла метнулась в сторону решетки.
— Посмотрите, может, это?
— Ну-ка, давай. Попробуем.
Элла услышала, как мужчина копается с замком, потом протяжный спасительный скрип — решетка поддалась. Элла протянула руки и быстро вышла из «заточения», забыв сказать «спасибо» своему спасителю.
— Эй, мать, тебе, может, лифт вызвать? Ты куда?
— На улицу. Я хочу гулять, — охотно пояснила она.
— Гулять так гулять! — очень даже бодро отозвался мужчина, и Элла услышала, как гулко и шумно к
Поддерживаемая под руку незнакомцем, она вошла в кабинку, где он ее и оставил.
Кабинка ухнула вниз. У Эллы от незнакомых ощущений закружилась голова. Она боялась трогать стены лифта и стояла очень смирно, пока кабина не остановилась. По звуку она догадалась, с какой стороны открылась дверь. Элла шагнула в пространство, слыша со двора голоса, крики детей и шум машин.
Глотнув спасительного воздуха свободы, Элла двинулась вперед, выставив свободную руку (другой она прижимала сумку). По мере своего беспрепятственного движения она осмелела, пошла быстрее, еще не выработав план, а просто стремясь как можно дальше уйти от своей новой тюрьмы, куда ее поместила собственная дочь. Она шла на звуки, словно там, где гнездились скопления шумов, мог находиться спасительный свет. Подходя к проспекту, она так и не вспомнила об оставленной открытой двери, о распахнутой настежь решетке. Ей казалось, что, выйдя туда, где машины, она покажет кому-нибудь адрес Оксаны и ей обязательно помогут добраться до родственников. Язык до Киева доведет.
Она бодро шла и потом уже почти бежала. Элла вдруг почувствовала, что находится внутри бешено движущегося потока — живого, грозного. На нее обрушилась лавина звуков. Все вокруг гудело, визжало, рычало, фыркало. Запахи бензина и выхлопных газов заполонили мир. И прежде чем почувствовать удар и оказаться на асфальте, она услышала противный скрежещущий визг тормозов и невольно сжалась в комок…
Вера сидела за своим столом и смотрела на Колю.
Собственно, прошлый раз она многого в нем не заметила. Там, на турбазе, после стольких лет разлуки, она продолжала видеть его внутренним зрением. Тогда встреча накрыла ее. Она как-то даже ослепла. Теперь все обстояло иначе. Она видела глубокие складки на его щеках, лоб с залысинами и морщины на лбу. Она чувствовала его беспокойство и даже некоторую агрессивность, которая раньше ему не была присуща.
Вероятно, он уже в курсе насчет Ксюшки и держит оборону. Что ж, тем лучше.
— Как Зоя? — поинтересовалась Вера, включая кондиционер. Она постаралась не вложить в вопрос никакого подтекста. Она просто интересуется делами племянницы. Но Коля сразу выпустил колючки. Ногу на ногу перекинул.
— У Зои все в порядке. Она здорова. Ты это хотела узнать? — В его голосе звенел вызов. Он злился на нее. Злился, но все же приехал на встречу. Наверное, приготовил что сказать. Вера невесело усмехнулась.
— Я думаю, Коля, ты прекрасно понимаешь, ЧТО меня интересует.
— Ошибаешься! Я тебя совсем не понимаю. Напрочь! Как ты могла не сказать мне о Зое и моей внучке? Как? Я был у тебя, видел девочку, а ты передо мной комедию разыгрывала! Я, конечно, подозревал, что ты жестокая женщина, но что до такой степени…
Ты превзошла все мои ожидания! Ты что же, думала воспользоваться беспомощностью Зои, ее растерянностью и одиночеством? Присвоить себе чужого ребенка? Ловко! Или ты надеялась, что я ничего не узнаю?