Версаль на двоих. Книга о галантной любви Короля-Солнца и прекрасных дамах Версаля
Шрифт:
Затем пронесся слух, что мадам де Ментенон играет при Людовике XIV малопочтенную роль сводни и что школа в Сен-Сире была основана только для того, чтобы поставлять молодых любовниц стареющему монарху. Обратимся вновь к писаниям Бюсси: «Страшась подступающей старости и опасаясь, что король с его долгой молодостью отвратится от нее, как от многих других, она выказала себя достаточно ловкой и предприимчивой, чтобы учредить сообщество молодых девиц в Сен-Сире, дабы иметь возможность развлекать время от времени короля и привлекать его внимание
В похвалу мадам де Ментенон можно сказать, что она никогда не принадлежала к числу докучных любовниц и ревнивых женщин, которые жаждут удовольствия только для себя. Я знаю, что многие критики именовали это заведение сералем, но они не правы, ибо некоторые девицы вышли оттуда такими же целомудренными, какими вступили.
Однако мадам де Ментенон сочла, что с помощью этого заведения всегда останется распорядительницей интрижек короля, и нашла способ навечно сохранить его расположение, ибо в любовных связях он во все времена отдавал предпочтение самым доступным.
Не буду рассказывать в деталях, что происходит в этом прекрасном доме, куда никого не допускают без разрешения; но знаю точно и из самых надежных источников, что едва король обратит внимание на какую-нибудь юную нимфу, как мадам де Ментенон берет на себя труд уговорить ее и приготовить таким манером, чтобы она должным образом ответила на честь, оказываемую ей королем».
Именно тогда супруга короля, уязвленная до глубины души, пожелала, чтобы о браке было объявлено публично. Она стала умолять Людовика XIV сделать ее королевой Франции, дабы пресечь порочащие слухи. Монарх заколебался. Возможно, он и уступил бы, но тут в дело вмешался Лувуа, восставший против этого намерения с необыкновенной резкостью. Сен-Симон рассказывает: «У этого министра повсюду были свои шпионы; он узнал, что у короля в минуту слабости вырвали обещание раскрыть тайну и что это должно вот-вот совершиться. Он идет к королю и просит его удалить лакеев.
Те, конечно, выходят, но оставляют двери открытыми, так что могут всё слышать и наблюдать за свиданием в зеркала. Лувуа объясняет монарху причину своего прихода, напоминает, что тот обещал ему самому ни под каким предлогом не раскрывать тайну своего брака. Он с горячностью уверяет, что это навлечет великий позор и приведет к самым неприятным осложнениям. Людовик XIV не смеет ему возразить и пытается прибегнуть к хитрости: начинает расхаживать по комнате, чтобы, улучив момент, выскочить за дверь и избавиться от докучливого министра. Лувуа преграждает ему путь, падает на колени и, протянув маленькую шпагу, которую всегда носил на боку, эфесом вперед, произносит:
– Убейте меня, чтобы я не был свидетелем гнусности, которая обесчестит вас в глазах всей Европы.
Монарх, трепеща от нетерпения, хочет выйти, но министр наседает на него все сильнее.
– Ах, сир! – восклицает он. – Едва вы поддадитесь этой слабости, как умрете, не вынеся позора и отчаяния.
И он добился второго обещания никогда не объявлять публично о браке с мадам де Ментенон».
Униженная и опечаленная, Франсуаза закрылась в своей комнате с прялкой,
На самом деле маркиза и не думала покидать двор после женитьбы короля. Она занимала все те же апартаменты в Версале. Именно ей по-прежнему принадлежала основная роль в организации праздников, балов и прочих увеселений. А король, не умевший менять привычек, продолжал навещать ее дважды в день, как в прежние времена. Нужно признать, что мадам де Ментенон обладала столь унылым характером, что Людовик XIV, почти забыв о деле отравительниц, находил отдохновение в обществе остроумной и веселой мадам де Монтеспан.
Изучив распорядок дня Его величества, можно даже задаться вопросом, которая из двоих была истинной супругой. Вот что сообщает Данжо:
«С девяти до половины первого король запирался и работал со своими министрами. После мессы, которая заканчивалась в два часа, он шел к мадам де Монтеспан и оставался у нее до обеда, затем входил на минутку к Мадам Дофине, работал один или же выходил гулять. Вечером, в семь или в восемь часов, он шел к мадам де Ментенон, выходил от нее в десять, чтобы поужинать, возвращался к мадам де Монтеспан и оставался там до полуночи, играл со своими собаками, давая им пирожные, и ложился обычно в промежутке от полуночи до часа ночи».
Порой он поднимался, чтобы навестить супругу. И несчастной приходилось четверть часа выносить его присутствие. Это было так тяжело, что однажды она сказала сенсирским барышням: «Невозможно представить, до какой степени простирается власть мужей. Мы вынуждены покоряться им вплоть до почти немыслимых вещей…»
Король запрещает адюльтер во Франции
Причиной всех этих великих деяний является женщина.
В одно мартовское воскресенье 1685 года король, пребывая в игривом настроении после завтрака, зашел в комнату мадам де Ментенон и стал жестами показывать, что хотел бы почтить ее своим вниманием.
Она улыбнулась и отступила на шаг назад, а затем подошла поцеловать его.
– Я знаю, что вы хотите, – сказала она. – Пойдемте, это принесет пользу нам обоим.
И повела его на мессу…
Король был несколько удивлен. Однако он без возражений последовал за женой в церковь, где вежливо проскучал все то время, что Франсуаза, со времен гугенотского детства сохранившая любовь к церковным гимнам, провела за пением псалмов.
Через неделю, в присутствии изумленного двора, она увлекла его к вечерне, которую он некогда именовал «литургией для старых дев». Затем это вошло в привычку.
Каждое воскресенье они посещали службу, после чего Людовик XIV в парике, пропахшем елеем, отправлялся в покои мадам де Ментенон: здесь оба долго беседовали о спасении души.
Франсуаза убеждала супруга, что прошлая его жизнь была бесчестной и позорной и что теперь он должен «искупить перед небом свои скандальные любовные связи».