Версальский утопленник
Шрифт:
— Если бы трупы могли говорить, — насмешливо произнес Бурдо, — сегодняшний покойник подтвердил бы или оспорил ваши выводы. Похоже, ваша работа доставляет вам удовольствие. Что ж, всегда к вашим услугам. Сартин подтвердит, что Николя сеет трупы на своем пути, словно Мальчик-с-пальчик камешки.
— Будьте серьезнее, — укорил друзей заинтригованный Николя. — Что вам удалось заметить?
— Как уже сказал Гийом, — начал Сансон, — все подталкивало нас к поискам следов погружения в воду, отчего мы чуть не пропустили другие симптомы.
— Например?
— Состояние сердца утопленника, — таинственным шепотом произнес
— Уж не хотите ли вы сказать, что он скончался от сердечного приступа?
— Спровоцированного! Спровоцированного сердечного приступа! Сейчас я объясню. Дело в том, что жертва скончалась от нарушения работы сердечной мышцы. Доказательства тому очевидны, тем более что мы имеем дело с вполне свежим трупом. И, наконец, детальное обследование желудка нас убедило окончательно.
— Желудка?
— Незадолго до погружения в воду усопший ел и пил. Исследование остатков пищи показало, что он проглотил некую растительную субстанцию, вызвавшую остановку сердца.
— Назовем вещи своими именами. Яд! Но какой яд? Каковы его симптомы?
— Послушайте, что рассказал мне наш друг Наганда во время своего последнего приезда в Париж. У нас на пустырях и среди окружающих сады живых изгородей он увидел растение с большими белыми или светло-сиреневыми чашеобразными цветками, обладающее смрадным запахом. Он его узнал, ибо оно очень похоже на то, что растет в его родных прериях, и подробно описал мне его покрытые шипами плоды размером с орех. Здесь это растение мы называем кротовьей травой, сонницей или дьявольской травой. Из-за сходства его цветов с цветами яблони крестьяне еще зовут его колючим яблоком.
— Всего лишь цветок, украшающий наши сады! — заметил Бурдо.
— Не стоит доверять видимости:
Даруя жизнь, нас всех приспособляет Бог, Чтоб каждый роль свою исполнить в мире мог. [34]Книжное название цветка — datura stramonium, или дурман обыкновенный, именуемый иногда дурманом вонючим. Не сомневаюсь, именно это растение древние именовали strychnos maniocos. И листья, и цветы, и плоды у него смертельно ядовиты. Диодор Сицилийский и Страбон пишут, что кельты соком его отравляли кончики своих стрел.
34
Мольер. Ученые женщины. — Пер. М. Тумповской.
— Удивительно, откуда у Наганды интерес к дурману?
— Мик-мак проехал прерии вдоль и поперек, к тому же, как вам известно, он является жрецом своего племени. Однажды он рассказал мне о священном напитке, именуемом wysoccan, в состав которого входит дурман. Молодые алгонкины выпивают его во время церемонии посвящения в мужчины. Испытания, которым подвергают будущих воинов, очень суровы. Наганда рассказывал о кошмарных снах, которые видят опоенные наркотическим напитком юноши; разбуженное воображение отправляет будущих воинов в далекие опасные края, где их ждут кровопролитные битвы… Не все возвращаются из этих путешествий…
— Черт! И мы живем рядом с таким растением! — изумленно воскликнул Бурдо.
— Например, дурман в изобилии произрастают в Куртийе, вокруг
— Ах вот почему, когда мы заходим туда пропустить стаканчик, у меня всегда начинаются колики! И как быстро действует эта трава?
— Как показывает опыт, очень быстро. Когда в 1676 году в Джеймстауне — это английская колония в Америке — случился мятеж, капитан Джон Смит избавился от мятежников, угостив их салатом с листьями дурмана.
— А противоядие?
— Надо как можно скорее вызвать тошноту и принять териак, рвотный орех, уксус или летучую соль. Но, главное, все надо сделать вовремя!
— Так, значит, наш утопленник угостился ядовитой травкой?
— И в большом количестве! Насколько мы сумели установить, ею приправили кофе и бисквиты. Кусочки орехов и каких-то зернышек, без сомнения, семян этого растения, не успели перевариться. Горьковатый вкус кофе и обилие сахара в пирожном скрыли вкус яда, подсластив пилюлю.
— Как вы считаете, в котором часу он скончался?
— Скорее всего, незадолго до погружения тела в воду, ибо процесс пищеварения практически не успел начаться.
Николя поднял руку, призывая к тишине.
— Итак, подведем итог. Наш утопленник незадолго до смерти ел и пил. Мы предполагаем, что именно за едой его и отравили. Вероятно, он упал на спину, о чем свидетельствует шишка и царапина на затылке. В этой позе его куда-то потащили. Его одежда перепачкалась навозом, но вода смыла грязь, оставив лишь небольшие ее частицы под воротником. Таким образом, приходим к заключению, что в воду бросили уже труп. Это предположение совпадает с результатами моих поисков вокруг Большого канала.
И он подробно рассказал о своих находках.
— И все же, — произнес Бурдо, — хочу выступить в роли адвоката дьявола. Наша жертва вполне могла использовать травку для совершения самоубийства или проглотить ее случайно. А нам надо точно знать причины смерти. Кто-то мог просто избавиться от тела, чтобы не отвечать за смерть покойного.
— На мой взгляд, — выступил Семакгюс, — подобного рода предположения не имеют под собой оснований. Я уверен, жертва ела и пила, ни о чем не подозревая. Преступники хотели заставить торопливого следователя поверить в самоубийство или в случайную смерть.
— Предлагаю на сегодня остановиться, — сказал Николя. — Тем более что распутывать это дело предстоит нам.
Семакгюс попытался соблазнить компанию направить свои стопы к некоему виноторговцу, недавно открывшему свой трактир, где подавали любимую ими всеми великолепную телячью вырезку. Загадочным образом бывший корабельный хирург всегда первым узнавал о новых трактирах и первым их опробовал. Он утверждал, что посещать новые заведения нужно именно в первый месяц их существования, когда тебя вежливо обслуживают, скатерти чистые, хозяин сама любезность, а блюда прекрасно приготовлены. Ибо рвения и старания хватает ненадолго, и вскоре все меняется: о порядке нет и речи, а обходительность и быстрота обслуживания уступают место грязи и небрежению. И приходится искать новое заведение, сменившее не только хозяина, но и вывеску, выписанную ядовитыми ярко-синими буквами в обрамлении паштетов, пулярок, упитанных кроликов и фруктов. Несмотря на час ужина, соблазнительные предложения хирурга были отвергнуты. Сансона ждали в семейном кругу, а жена его любила точность. Николя же мечтал только об отдыхе.