Вершины не спят (Книга 1)
Шрифт:
— Аллай, Казгирей! — приветствовал Матханова остроглазый и веселый балкарец Хабиж. Он стоял у лошадей вместе с другим Казгиреем, сыном Баляцо.
— Салям алейкум, Казгирей! — приветствовал своего тезку первый народный милиционер Шхальмивоко.
— Алейкум салям! Зачем ты здесь? Зачем Хабиж?
— Стережем твоего коня, — усмехнулся Казгирей. — А заодно тебя и Жираслана.
Инал все-таки решил для безопасности Казгирея и в помощь ему прислать двух конников. Сам Инал со своими всадниками и вооруженными балкарцами уже ушел из аула
А тут, на каменистом дворе, освещенном горным солнцем, стояли в молчаливом и застенчивом ожидании женщины — жена, дочери и невестки Казмая, некоторые с грудными детьми на руках. Детишки постарше прятались за юбками матерей. Тут же на пороге сидел и сам Казмай. Инал велел ему отдыхать.
— К вечеру Инал приведет на арканах всю банду, — заявил Казгирей, милиционер.
— Слишком скоро судишь, — не согласился Казмай. По расчетам его, выходило — и, вероятно, это было точнее, — что войско Инала завершит разгром банды не раньше завтрашнего вечера.
— Перехватают всех святых воинов, — не унимался Казгирей, сын Баляцо. — Приведут на арканах, другого пути у них нет.
Присутствие Казгирея Матханова не смущало его тезку, он просто не замечал, какое тягостное впечатление производят на Матханова эти рассуждения.
— Хотел бы я знать, какими путями ты будешь идти к аллаху? — хмуро спросил Матханов, и сын Баляцо с прежней беспечностью отвечал:
— Мне эти пути показал отец. Ты слышал что нибудь о моем отце, Баляцо из Шхальмивоко?
— Я много слышал и много знаю, — отвечал верховный кадий, — и потому повторяю, что истинный свет — это вера наших отцов. Ничего не изменилось сегодня. Это не моя вина, что кто-то украдкой хотел вытереть грязное место полой моей черкески. Правда будет восстановлена. И все вы поймете, все, кто не отступает от аллаха, от магометанства, что шариат — защита религии. Как ты будешь молиться аллаху, ты, Казмай, — обратился Матханов к балкарцу, который внимательно прислушивался к разговору, — как ты думаешь молиться без аллаха в душе?
Казмай ответил не сразу:
— Я скажу так: ишак может жить и без седла. Душа может жить без шариата, без шариата может жить мусульманская вера, это молитве не мешает. А шариат — это все равно, что гнилая кожа. И ты хочешь сшить из нее чувяки… Еще хочу сказать я, и это я буду говорить перед всеми людьми, когда они соберутся для решения больших вопросов, это я скажу и Иналу, и русским начальникам, — неправильно, что Советскую власть стерегут отдельно кабардинцы, отдельно балкарцы. Один дом отдельно, другой дом отдельно. Бандит на один дом нападает, потом на другой дом нападает. Надо нам Советскую власть стеречь вместе. Надо нам, балкарцам, объединиться вместе с кабардинцами. Вот какое добавление хочу я сказать.
— Сладкие слова говоришь ты, Казмай, — заметил Казгирей, сын Баляцо. — Это верно, две руки сильней, чем одна.
С еще большей горячностью согласился
— Зачем шариатисты привязывают своего козла к советскому плетню? Лучше, если к этому плетню привяжут свою скотину балкарцы вместе с кабардинцами.
— Я еще так скажу, — продолжал Казмай, — к одной арбе довольно двух волов, один кабардинский, другой балкарский, а третьего вола, шариатского, совсем не надо. Третий вол только мешать будет.
Опять внес поправку сын Баляцо:
— Мы запряжем не волов, а коней. Инал всегда говорит, что наш конь, красный конь, — добрый конь…
А Казмай, высказывая свои соображения и прислушиваясь к ответам, внимательно осматривал небо и гребни ближних гор и подымающиеся за ними снежные головы дальних вершин, уже озаренных солнцем. Вокруг яркой розовой скалы медленно парил орел. Старик рассматривал все это с таким видом, как будто видел там подтверждение своей правоты.
НЕ МОСКВА — МЕККА
Что же удивительного в том, что Казмай призывал небо себе в свидетели? Ведь он был прав! Разве не о том же думали и пеклись день и ночь Инал и Степан Ильич? Не о том ли самом мечтал Астемир вместе с дедом Баляцо, вместе с людьми, собиравшимися у стола Астемира?
Казмай правильно назвал сроки, когда Инал, Эльдар и красная пехота разделаются в Батога с бандитами…
Началось все это в ночь на пятницу, а через три дня, в понедельник, в Нальчике, как всегда, был большой базарный день.
Еще до событий в Батога, в Шхальмивоко, в школе Астемира, и дети и родители готовились к другому: учитель Астемир обещал в ближайший понедельник повезти на подводах в Нальчик учеников. Главной целью было посмотреть своими глазами железную дорогу и поезд: по понедельникам как раз отправлялся из Нальчика местный поезд с вагоном дальнего следования до самой Москвы.
Слух о том, что в Батога появилась новая большая банда, провозгласившая власть шариата, мгновенно прошел по всей Кабарде.
Астемир, не привлеченный на этот раз к операции, томился и с нетерпением ожидал понедельника, когда в городе узнает все точнее. Очень уж непривычно было ему оставаться в стороне от событий в такое горячее время. Мало успокаивали его и те разъяснения, какие приносил дед Еруль, сменивший в эти дни свой «государственный крик» на неторопливые беседы с Астемиром.
А разговоры шли разные. Одни утверждали, что видели русских солдат, строем возвращавшихся в Нальчик. Другие уверяли, что солдаты вели пленного Аральпова. Третьи авторитетно заявляли, что Казгирей Матханов поделил власть с Иналом и оба они проехали в Нальчик с зеленым знаменем в руках. Находились, однако, и такие, кто полагал, что правителем все-таки будет Давлет, которого выпустили из тюрьмы, и что якобы старый Саид с вечера уехал в Нальчик для разговора с Давлетом. А Саид действительно уехал, но только для другого разговора.