Версия Теслы. Дилогия
Шрифт:
— Оборотень, — пробормотал я, пытаясь отползти назад. Широкий ствол дерева упёрся мне в спину.
— Сказала же, не бойся. К тому же, на тебя не подействовало моё заклятие молчания. Ты очень интересное дитя. Скажи — ка, ты хочешь научиться магии?
— Магии? — её слова прозвучали так неожиданно и странно, что даже казались оговоркой. — А что взамен?
— Ничего, — беззаботно ответила Кумико. — Мне просто интересно, что из этого выйдет.
Долго раздумывать не пришлось, слишком уж заманчивым было
Шло время, сезоны сменяли друг друга, я рос и учился. Кумико показала, как управлять животными и научила видеть мир духов. С её помощью я смог влиять на людей, одним своим желанием двигать предметы, менять облик или вовсе становиться незаметным. Неведомая прежде сила росла во мне с каждым днём. Однако судьбой была уготовлена ещё одна встреча — та, которая изменила всю мою жизнь.
В храме не было других источников, кроме священного колодца. Дед строжайше запрещал брать из него воду, чтобы не разгневать ками, и приходилось каждый день ходить на реку. Там — то я и увидел её.
Конечно, мы сталкивались и раньше, но под этим словом — «увидеть» — скрываются разные понятия. Можно увидеть что — то и просто запомнить факт его существования — и так сотни тысяч раз, а в сто тысяч первый — увидеть то же самое в совершенно ином свете, проникнуться им, прочувствовать и сделать это частью себя. И со мной было именно так.
Девушку звали Юки. Её кожа, действительно, была белой, как первый снег. Заметив меня, она улыбнулась, и, уверен, в этот момент в целом свете не нашлось бы ничего прекраснее. Сердце моё расцвело, как расцветает увядшее дерево под руками умелого садовника. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя живым.
С помощью Кумико я овладел целительством, и стал гораздо чаще появляться в селе. Благодаря этому умению, люди быстро прониклись ко мне доверием и уважением; для меня же важнее было то, что мы с Юки могли быть вместе.
Думаю, дед быстро понял, что к чему, но ничего не говорил. Полагал ли он, что его «непутёвый внук» одумается и станет прежним, или что — то ещё — не знаю. Это делало нас слишком беспечными, и однажды я предложил Юки сбежать.
А на следующий день она умерла. Кто — то сказал — утонула.
Я не помню точно, что чувствовал, когда услышал об этом. Боль, горечь, печаль, разочарование, страх — всё смешалось в одну густую чёрную массу, наполнившую мою душу. Мечты и надежды, даровавшие волю к жизни, рассыпались в прах. Единственное, что врезалось в память — то, как
Разыскав Кумико, я упал перед ней на колени и взмолился:
— Госпожа! Прошу вас, научите меня…
— Возвращать жизнь? — сухо перебила она. — Это не в нашей власти, дитя.
— Но ведь должен быть способ?
— Шинигами могли вы тебе помочь…
Я в надежде поднял на неё глаза.
— Боги смерти? Прошу, призовите…
— Думай, о чём просишь! — крикнула Кумико. — Добровольно призывать даже одного из них… Я ещё не сошла с ума.
— Тогда я сам найду шинигами!
— Не имеет смысла. На это уйдёт слишком много времени. Даже если у тебя получится, уже ни тела, ни души твоей подруги не будет.
— Как?! Как такое могло произойти?! — по моим щекам текли горячие слёзы. — За что судьба смеётся надо мной?
— Некоторые вещи не случайны, дитя.
Я вытер слёзы и глухо спросил:
— Что? Госпожа, вы видели? Почему вы не помешали?
— У меня ещё недостаточно хвостов, чтобы вмешиваться в такие дела. Тебе лучше вернуться в святилище и спросить об этом у ками.
— У ками? Это всё оно? Но… почему? С чего ему на меня злиться?
Сделав глубокий вдох, Кумико отвернулась.
— Боги не настолько злые, насколько того хотят от них люди.
Её слова открыли мне правду. Не важно, хотел я в неё верить или нет — сути это не меняло. Мой мир был разрушен одной бессмысленной прихотью, а сердце снова увяло.
Закат окрасил небо алым, когда я вернулся в храм. Всё стало мне противно, каждая минута, проведённая здесь, доставляла только боль и страдания. Завидев вышедшего мне навстречу деда, я прокричал, чувствуя, как сжимаются в ярости кулаки:
— Как ты мог?!
— Глупец! — резко ответил он. — Я не вечен. Кто останется здесь после меня, если ты уйдёшь? Не думаешь о себе, подумай о своей семье!
— Ясно, — из моей груди вырвался нервный, прерывистый смех. — Жертва во имя процветания. Но почему этой жертвой должен быть именно я? Почему не брат, который во всём всегда был лучше? Почему ядолжен думать об их счастье, а не они о моём?
— Тебе пора повзрослеть.
— Такой ценой?! — переполнившая меня ненависть вырвалась на свободу. Мощная сила подхватила старика и отбросила назад, проломив стены хондена — обители бога — и открыв взору ветхий каменный колодец.
Дед не шевелился. Когда я подошёл к нему, он уже не дышал.
— Остановись, — властно произнёс кто — то за моей спиной.
Обернувшись, я увидел высокого пожилого человека, опирающегося на длинный деревянный посох.
— Остановись, — повторил он. — Месть не принесёт тебе покоя.