Версия Теслы. Дилогия
Шрифт:
Но сейчас меня больше беспокоил слетевший амулет. Я ударил по напульснику, отбросив Маларью на несколько метров, и бросился искать пропажу. Быстро оклемавшийся демон попытался навалиться на меня. Не прекращая возиться в сухих листьях на газоне, я лягнул его куда — то в область коленей. Он сипло выругался на демоническом и приготовился ко второй попытке. В этот момент я как раз схватил медальон.
Тяжёлый удар по затылку отправил меня в темноту.
* * *
Я очнулся в погребе или чём — то вроде того, привязанный за руки к изогнутой железной трубе, идущей из стены в потолок. Одежда была вся в грязи, будто меня волочили
Вдоль дальней стены в ряд стояли трёхлитровые банки. Пыльная до невозможного лампочка, обмотанная целыми полотнами паутины, мешала разглядеть, что в них плавало. Впрочем, я не сомневался, что это какая — нибудь гадость вроде насекомых в масле или заспиртованных голов. Моя собственная, казалось, вот — вот разорвётся на части. Но это ничуть не мешало ей оказаться вскоре в одной из тех банок.
Тот факт, что я ещё жив, лишь доказывал, что я зачем — то нужен своим похитителям. Я почти не сомневался, что знаю, зачем.
Эта проклятая записная книжка, за которой вдруг стали охотиться все подряд. Я действительно не мог взять в толк, что же там такого важного.
Но ночью я всё же позаботился о ней, и с помощью кое — каких инструментов соорудил небольшой тайничок за кафельной плиткой в ванной. Получилось очень даже неприметно. К тому же, уходя, я как обычно активировал обереги. Так что до книжки никому не добраться…
Я вспомнил о дриаде.
Проклятье!
— Болван! — рявкнул я на себя.
Пора было выбираться. На ощупь я определил, что привязан обычной верёвкой. Довольно глупая попытка удержать мага. Чертовски глупая.
«Чертовски». Я не употреблял это слово с тех пор, как…
Люк в потолке открылся, впустив немного свежего воздуха, и деревянная лестница заскрипела под тяжёлыми шагами. Невысокий, плотно сложенный мужчина остановился передо мной, заслонив собой свет, и проговорил:
— Очухался. Весело играть в детектива, а?
Следом в погреб спустился Маларьа. Подойдя, он без лишних разговоров пнул меня в живот. Я задохнулся от боли, свет погас — только спустя какое — то время я понял, что просто зажмурился. Ещё очень хотелось упасть на пол и согнуться, но тугие верёвки не позволили мне этого сделать. Выждав, пока я отдышусь, демон пнул меня снова.
— Смертная тварь, — просипел демон.
— Зато я не продаюсь как ты, — процедил я сквозь зубы.
Он грязно выругался и размахнулся для третьего удара. В этот момент второй остановил его.
— Обойдёмся без лишних синяков, — сказал он. — Для начала. Где записная книжка?
— Сжёг, — ответил я.
Незнакомец подал знак и Маларьа с наслаждением ударил меня.
— Где она?
Я поднял взгляд на него и спросил:
— Зачем она вам всем?
Он улыбнулся. Этого не было видно, я просто почувствовал.
— Ты ещё не понял всю серьёзность своего положения? Придётся напомнить.
Я не помню, как долго ещё Маларьа бил меня. Он просто наносил удар за ударом до тех пор, пока не перестал получать от этого однообразия удовольствие.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — услышал я голос где — то далеко над собой.
Я хотел ответить какой — нибудь гадостью, но не смог заставить себя разжать зубы.
Незнакомец ждал. Когда ему надоело, Маларьа снова начал бить. Уже не так сильно, хотя, может быть, я просто отключался.
Побои закончились звонким ударом по металлу, прозвучавшим где — то
— Дыши глубже, — выплюнул коренастый. Он разразился смехом, похожим на отрывистое карканье и, не переставая смеяться, поднялся по лестнице из подпола; Маларьа ушёл за ним. Люк захлопнулся, и на него сверху надвинули что — то тяжёлое.
Я остался наедине со своими мыслями и болью.
Маларьа, похоже, люто меня ненавидел. Но вчера он требовал честной дуэли, а сегодня вдруг нашёл себе компанию в лице очередного желающего получить записную книжку. Причём, не просто компанию — демон служил этому человеку. Никому не хватит сил контролировать его. Значит, Маларьа делает это добровольно. Из чего следует, что он находит в этом какую — то выгоду. Я напомнил себе, что так и не узнаю, какую, если не выберусь отсюда.
Для начала я разлепил веки и попытался сесть. То ли лампочка под потолком раскачивалась, то ли у меня в глазах всё плыло, — тени волнами накатывались и отскакивали назад. Я тряхнул головой, отгоняя это наваждение, и чуть было снова не повалился на пол. Посмотрев вверх, я заметил, что труба, к которой я был привязан, сломана пополам. Края трубы в том месте были загнуты в одну сторону, будто её сломали одним быстрым, сильным ударом. Я засомневался: был ли новый хозяин Маларьи человеком.
Тем не менее, он дал мне шанс. Я поднял руки выше, чувствуя себя при этом акробатом — мазохистом. Поднявшись так высоко, как мог, я просто повис на верёвке. Труба нехотя, по чуть — чуть, стала изгибаться к полу. Когда она согнулась по высоты примерно полуметра, я пополз к сломанному концу, уже обдумывая план эффектного побега и припоминая все слова для вызова огня.
Я очень, очень хотел спалить этот подпол к чёртовой бабушке.
Как я уже говорил, глупо привязывать мага обычной верёвкой. У магов всегда есть туз в рукаве. Точнее — на языке. Ведь, как известно, заклинание можно не только записать, но и произнести. Раньше настоящие, действительно эффективные заклинания составлялись из кучи нечитаемых слов, на древних языках. Произносить их было долго и нудно, зато они не только включали в себя «магическую составляющую», но и заменяли медитацию. Со временем все лишние слова были удалены, и в заклинаниях осталась только суть, чтобы произносить их было легко и быстро. Потом маги научились прикреплять к этим основам свои собственные слова, заменяя их на те, которые произносились бы не только легко, но ещё и красиво. Правда, такая форма заклинаний требует куда большей концентрации, и, следовательно, сильно истощает мага. Поэтому маги и пользуются всяческими прибамбасами. Мне же приходилось рассчитывать только на собственные силы. Это значило, что при моём нынешнем состоянии «эффектный побег» мог стать последним, что я сделаю в своей жизни.
Помирать, так с музыкой!
Резкий, слегка дурманящий запах ударил мне в нос, едва я дополз до конца трубы. Я помнил, что он должен о чём — то предупреждать, но никак не мог вспомнить, о чём. Только понимал, что не стоит использовать огонь, когда чувствуешь такой запах. Я зажмурился и тряхнул головой, пытаясь прояснить мысли. Это немного помогло.
По крайней мере, до меня дошло, что я был привязан к газовой трубе. Газ, быстро заполнявший маленькое помещение, кардинально менял мои планы. Нужно было выбираться не только быстро, но и без лишних искр.