Вервольф. Осколки коричневой империи
Шрифт:
Примеры подобного замешательства, которое охватило местных лидеров ГЮ накануне крушения Третьего йха, можно было наблюдать и в окрестностях Брандербурга. К началу апреля 1945 года официальные лица были вынуждены признать, что Красной Армии все-таки дастся форсировать Одер. Было принято решение, что вся центральная часть Восточной Германии должна превратиться в сплошное поле битвы. В то же время в Брандеренбурге состоялась встреча тридцати местных лидеров ГЮ. На ней обсуждались вопросы создания юношеских отрядов «Вервольфа». Координирующей фигурой ялась таинственная личность, которая в документах КВД обозначалась литерой «Ф». Особое внимание уделялось самому характеру будущего партизанского движения. Хотя у встречавшихся было всего лишь несколько недель на подготовку, почти все стали активно формировать отряды. Одному из них удалось набрать 150 подростков, что было неплохим результатом. Далее все шло по накатанной схеме: создание тайников, подготовка радистов, добывание оружия.
Но, когда Красная Армия начала свое победоносное наступление, многие из командиров в панике распускали свои отряды. В Бельтзиге местный лидер ГЮ просто-напросто сбежал, фактически
Психология партизан из ГЮ
Одним из ключевых вопросов, который возникает при рассмотрении деятельности ГЮ-«вервольфов», является вопрос их юношеской психологии. Именно гитлерюгенд был одной из немногих организаций Третьего рейха, которая смогла привить молодежи фанатизм, столь необходимый для ведения партизанской войны. Это мнение разделяли и нацисты, и Союзники, и Красная Армия. При этом надо заметить, что в гитлерюгенде не было недостатка в инициативе, проявляемой на самых разных уровнях. Напомню, что в 1940 году имперским молодежным руководителем стал Артур Аксман, [5] 32-летний карьерист, который уже проявил свою преданность Третьему рейху — во время боев он потерял правую руку. Весной 1945 года Аксман неоднократно заявлял верхушке рейха, что немецкие дети никогда не сдадутся, и похвалялся удачными вылазками, которые на Западном фронте устраивали молодые «вервольфы». Более того, он объявил молодежь «душой национального сопротивления». Сам же имперский молодежный руководитель предпочитал никуда не выезжать из Берлина, пребывая в бункере фюрера. Он был одним из немногих людей, которые видели последние часы жизни Гитлера.
5
Аксман Артур (18.2.1913, Хаген, Вестфапия — 24.10.1996, Берлин), партийный деятель, рейхсляйтер (1940). Младший из 5 детей юриста. В 1916-м семья переехала в Берлин-Веддинг, отец вскоре умер, и семья сильно нуждалась. 14.9.1928 Аксман присутствовал на выступлении Й.Геббельса и стал живо интересоваться национал-социализмом. В ноябре 1928-го вступил в гитлерюгенд и был избран руководителем этой организации в районе Берлин-Веддинг. Быстро сделал карьеру: в 1929–1930-м лектор в активе Национал-социалистического союза студентов. 12.3.1931 отошел от партийной работы и поступил в Берлинский университет, однако в июне — июле его мать и братья потеряли работу, и А. был вынужден оставить учебу. В сентябре 1931-го вступил в НСДАП. С 1932-го работал в Имперском руководстве гитлерюгенда, где занимался организацией молодежных заводских и профессиональных школ. С мая 1933-го гебитсфюрер и руководитель Социального управления, активно работал в области ликвидации молодежной безработицы и профессиональной подготовки молодежи. С 1933-го руководитель Общественного совета рейха по делам молодежи. С ноября 1934-го руководитель организации гитлерюгенда в Берлине-Бранденбурге. Член Академии германского права. В 1939-м, в начале войны, недолго служил солдатом в вермахте. С 1.5.1940-го заместитель имперского руководителя молодежи. 8.8.1940 сменил Б. фон Шираха на посту руководителя молодежи Германского рейха и имперского руководителя молодежи НСДАП. Провел милитаризацию гитлерюгенда, ввел обязательную военную подготовку, сделав гитлерюгенд основным резервом для пополнения кадров СС. Участник Второй мировой войны, в боях на советско-германском фронте (1941) в результате ранения потерял руку. С октября 1941-го депутат рейхстага от Восточной Пруссии.
Воодушевление Аксмана разделял и его начальник штаба Хельмут Мокель, который погиб в автомобильной катастрофе 27 февраля 1945 года во время поездки по Юго-Западной Германии, где он налаживал систему вербовки ГЮ-«вервольфов». Его последними словами были инструкции, которые предполагались для будущих «вервольфов». Врачу, который пытался его спасти, в резкой форме было заявлено: его и всю семью казнят, если он выдаст хотя бы слово из того, что услышал. После войны появилась версия, что Мокель инсценировал собственную смерть, дабы скрыться в Испании. К сожалению, сведения по этому вопросу достаточно скудны, чтобы подтвердить или опровергнуть это предположение.
Не менее важной фигурой был Готфрид Грисмайер, один из главных идеологов гитлерюгенда, который отвечал в штабе Имперского молодежного руководства за идеологическую обработку молодежи. После крушения рейха он стал один из главных инициаторов появления неофашистского движения. Он мечтал, что национал-социализм возродится, как Феникс из пепла. Именно Грисмайер подготовил меморандум, согласно которому все «слабаки» из состава ГЮ должны быть казнены. Казнь должна была осуществиться, даже если трусость проявил руководитель. Расправа с ним являлась святым долгом его подчиненных. Эта идея очень понравилась Мартину Борману. Весной 1945 года планировалось напечатать радикальнейшую книгу Грисмайера, которая называлась «Народные идеалы». Но, принимая во внимание насущность других проблем, это произведение так и не увидело
Однако, в то время как в высшем руководстве гитлерюгенда никто не сомневался относительно фанатичного упорства немецкой молодежи, среди средних и младших функционеров господствовали смешанные чувства. Это было довольно неожиданно, учитывая почти полную монополию над юными умами, которую гитлерюгенд получил в середине 30-х годов. По-видимому, влияние родителей, священников и преподавателей школ вопреки ожиданиям нацистского руководства так и не было окончательно уничтожено. В Мюнхене один из партийных чиновников с удивлением узнал, что лидер ГЮ-«вервольфов», которые должны были сражаться против танков, полностью игнорировал его приказы. Поводом для этого стал запрет матери (!), которая воспротивилась тому, чтобы ее сын сражался против американских танков.
В последние дни существования Третьего рейха Имперское молодежное руководство было вынуждено признать, что семья оказывала на членов ГЮ весьма «существенное негативное влияние». 20 апреля Артур Аксман говорил в своем обращении: «Я понимаю беспокойство наших матерей… Я могу уверить их, что я полностью отдаю отчет, какую большую и тяжелую ответственность я беру на себя». Гитлер, согласно его словам, был также «обеспокоен» чувствами родителей. «В каждом немецком мальчике, в каждой немецкой девочке фюрер видит своего собственного сына и собственную дочь… Но сердца нашей немецкой молодежи принадлежат именно ему». Возможно, Аксман даже не был в состоянии признать, что нацистское руководство намеревалось устроить массовое кровопускание, исправляя собственные ошибки и неудачи.
Для того чтобы подогреть фанатизм молодых людей, нацисты решили прибегнуть к тем же технологиям, что использовали уже на протяжении 12 лет. Основным залогом успеха провозглашалось самопожертвование. Пропагандисты умело играли на чувствах подростков, навязывая им идеализированные клише. Например, в марте 1945 года лидер ГЮ из Мозеля, который должен был создавать юношеские партизанские отряды, получил следующую инструкцию: «Необходимо внедрять в молодые умы героико-романтический психоз, который является средством для привлечения в партизанские отряды». ГЮ-«вервольфы» были уверены, что совершали патриотический акт, когда вступали в партизаны. Их основным лозунгом становилась фраза: «Все, что наносит урон врагу, принесет пользу нашим солдатам». Подросткам в Саксонии говорили, что необходимо верить в победу. «В этот трудный час вермахт должен получить опору, чтобы очистить немецкую землю от захватчиков». И, по правде говоря, многие подростки верили в грядущую победу Германии до последнего момента. При психологической обработке подростков нацисты умело играли на их страхах. Например, в одном из австрийских лагерей ГЮ-«вервольфов» юношам внушалось, будто бы Союзники намереваются стерилизовать всех немецких мужчин, начиная с 15-летнего возраста. Нацистские идеологи также играли на юношеской гордости и честолюбии. Подросткам говорили, что наконец-то настал момент, когда они смогут совершить коренной перелом в войне, чего не удалось достигнуть старшему поколению. Наличие в партизанских отрядах девочек-подростков лишь еще раз подтверждало тонкую игру нацистских пропагандистов — юноши получали прекрасный шанс продемонстрировать свою сноровку и мужественность. И, наконец, лидеры ГЮ говорили о чувстве мести. В конце марта 1945 года Аксман призывал «мстить за позор, которому ослепленный кровью враг подверг наши дома, наших матерей, наших сестер». Самособой разумеется, это обращение имело колоссальное воздействие на подростков, эвакуированных из восточных областей Германии.
Оккупационные администрации не намеревались мириться с подобными проявлениями юношеского «энтузиазма». Для Союзников и Красной Армии в первую очередь эти подростки были военными врагами. Обычными контрмерами в отношении юных «вервольфов» были казни или длительное пребывание лагерях. Американские контрразведчики и военные полицейские не чурались избивать детей, дабы добыть необходимые сведения. Многих детей, которым еще не исполнилось 14 лет, арестовывали ночью, вытаскивая на улицу в пижаме и нижнем белье. Подобное поведение, естественно, не добавляло популярности американцам среди мирного немецкого населения. Нередко арестованных заставляли стоять целыми сутками по колено в грязи. Впрочем, НКВД обходился с юными партизанами не лучше. Тысячи подростков оказывались в советских лагерях, где они подвергались тем же истязаниям, что и взрослые. Члены Фольксштурма из состава ГЮ иногда вообще расстреливались на месте, так как не являлись военнослужащими. Некоторые дети были завербованы НКВД. Их отпускали обратно на свободу для того, чтобы они вели среди своих сверстников провокационную деятельность.
Однако далеко не у всех души очерствели от жестокостей, творившихся на войне. Многие советские и союзнические офицеры понимали, что лучшим способом «утихомирить» немецкую молодежь было вернуть ее обратно в лоно семьи. Нередко мальчишки, захваченные Союзниками, рыдали и просили их вернуть к родителям. Подобное решение поначалу казалось неправильным, так как в оккупационных администрациях справедливо опасались, что подростки могут снова взяться «за старое». Но во многих случаях офицеры проявляли милосердие и в нарушение всех распоряжений отпускали детей. В одном из британских военных судов была введена следующая практика: когда рассматривались дела юных «вервольфов», в суд вызывались их родители. У них интересовались, почему они не смогли удержать своих детей от партизанских действий. В одном из случаев последовал прямой ответ: «Потому, что Гитлер разрушил семью и фактически свел к нулю родительский авторитет». В случае если родители гарантировали, что будут следить за поведениям своих детей, то юных партизан выпускали на поруки. Один наблюдатель отмечал: «Родители были чрезмерно рады. Глаза одной матери буквально лучились, когда ее сын, совершивший ошибку, вышел из зала суда». Подобную политику пытались проводить и французские военные суды. Насколько она была широко распространенной — неизвестно. Есть лишь сведения об одном случае. Отец одного ГЮ-«вервольфа», не успевшего совершить никаких вылазок, был приговорен к штрафу в 5 тысяч марок.