Вервольф. Осколки коричневой империи
Шрифт:
Так или иначе, но формирование отрядов «Вервольфа» стало последней военно-политической инициативой нацистского руководства. В условиях, когда было ясно, что война проиграна, подобные начинания удачно демонстрировали истинную природу гитлеровского режима. «Вервольф», раздробленный между различными военными и политическими структурами, стал одной из самых красочных иллюстраций того, что Третий рейх никогда не был монолитным тоталитарным государством. О гитлеровской Германии было бы правильнее говорить как о феодальном государстве, где царила раздробленность. Многочисленные бюрократические «княжества» вели неустанную войну со своими соседями. Также нельзя не заметить, что нацистский режим никогда не пользовался безоговорочной поддержкой населения, даже в «золотые дни» нацистского движения, пришедшиеся на середину 30-х годов. В 1944 году Гитлера поддерживали только его фанатичные поклонники, в то время как большинство немцев предпочли самоизолироваться, уйти во «внутреннюю оппозицию».
«Вервольф» был составной частью «великого нацистского террора», начатого гитлеровцами в 1944 году. Эти карательные меры во многом
Эта работа ставит своей целью не эксгумировать остатки нацистского движения, не вытаскивать на свет малоприятные для немцев факты, а показать, в каких военно-политических условиях складывались новые формы германской государственности (ФРГ и ГДР).
Часть первая
«БЮРО ПРЮЦМАНА»
«Вервольфы» из СС
В 1944 году Третий рейх, терпящий крушение как на Западном, так и на Восточном фронтах, был вынужден прибегнуть к тактике ведения боевых действий, в которых важную роль должны были играть партизанские отряды. Образцом для создания нового типа подразделений должны были послужить исторические образцы периода наполеоновских войн (1807–1813) и первых лет Веймарской республики. Как уже говорилось выше, в предыдущие 140 лет немецкой истории авторитарный стиль прусского правления мало способствовал укреплению традиции партизанского движения. Немецкая военная элита вообще со скепсисом относилась к военной самодеятельности народных масс. Даже немецкие партизаны времен наполеоновских войн были «консервативными» в этом понимании. Их действия были санкционированы прусской правящей элитой. Такую же ситуацию можно было наблюдать в 1918–1923 годах, когда на территории Германии активно действовало несколько десятков «добровольческих корпусов» (фрайкоров). Военная доктрина Германии с подозрением относилась к партизанскому движению. После 1813 года Клаузевиц писал, что партизанские отряды были не только фактором, который мог обеспечить победу в войне, но и обстоятельством, которое могло бы вызвать широкие социальные изменения в обществе. В своих письмах он трактовал партизана лишь как борца, который повышал обороноспособность страны, а вооруженное крестьянство должно было только вести периферийные боевые действия наряду с регулярной армией. Фактически Карл фон Клаузевиц утверждал, что — при отсутствии централизованного военного руководства — партизанские отряды не будут пользоваться необходимой поддержкой со стороны местного населения. Разрабатывая тактику партизанской войны, нацистское руководство словно оказалось между двух огней. С одной стороны, оно вновь взяло на вооружение революционные идеи, присущие в 20-х годах раннему национал-социализму, с другой стороны, оно намеревалось — согласно доктрине Клаузевица — превратить партизан не в широкое народное движение, а в отдельные диверсионные группы.
Первоначальная стратегия партизанской войны состояла в том, чтобы силами партизанских групп замедлить продвижение вражеских войск и тем самым обеспечить благоприятные условия для ведения боевых действий силами крупных формирований вермахта и Ваффен-СС. Не исключалась даже мысль, что врага удастся остановить на подступах к Германии, после чего можно было начать мирные переговоры (тогда они скрывались под фразой «политическое урегулирование, выгодное для Германии»), Видимо, Гитлер и его окружение еще верили в возможность раскола союзнической коалиции. Впрочем, многие военные не верили в подобную фантастику. Из захваченных документов и донесений разведки они знали, что союзнические державы ориентировались на захват всей Германии и искоренение гитлеровского режима. В те дни партизанское движение было для нацистского режима одним пунктиком из постулатов Клаузевица, который в определенной ситуации предлагал изматывать противника, после чего неожиданно предложить заключение мира. В подобной ситуации сложнее было вести речь о безоговорочной капитуляции. Но, видимо, нацистские бонзы забыли уроки Первой мировой войны, когда Германия, не потерявшая ни пяди своей земли, не просто оказалась в числе проигравших, а была скована по рукам и ногам грабительским Версальским мирным договором.
Гитлеровские стратеги не учли также того факта, что нацистский режим дискредитировал себя в глазах всей мировой общественности. И именно повсеместное осуждение стало тем цементом, который заполнил трещины в коалиции Союзников, не давая ей развалиться до окончания Второй мировой войны. В этих условиях Союзников устраивала только безоговорочная капитуляция Германии.
Кроме этого, нацистское руководство не принимало (или не хотело принимать) во внимание многочисленные внутренние проблемы Германии. Самая главная проблема заключалась в том, что «новый порядок», построенный Гитлером, не пользовался популярностью даже там, где национал-социалисты раньше получали массовую поддержку (Восточная Пруссия, Франкония). Вдобавок в сам «гитлеровский миф» давно уже никто не верил, и нацистам все чаще и чаще приходилось укреплять свою диктатуру при помощи террора, а не обещанного национального единения. Большинство обыкновенных немцев не доверяло правящей партии. Но они были слишком физически и психически истощены, чтобы решиться на открытый протест. У таких людей не было ни малейшего желания уничтожать свои дома, сражаться против Союзников и уж тем паче вступать в партизанское движение. Партизанские отряды стихийно не возникали даже на востоке,
Другой, не менее важной причиной, затруднявшей формирование партизанских отрядов, была дезорганизация, давно уже охватившая всю Германию. Административный хаос, царивший в Третьем рейхе, можно оценивать по-разному. И как непреднамеренный результат специфического стиля правления Гитлера. Или, напротив, как заранее запланированную тактику стравливания различных функционеров, что усиливало власть фюрера, стоявшего над партийными дрязгами (объяснение, которое мне кажется более правдивым). Можно даже создать некую модель этой тоталитарно-анархической ситуации, сложившейся в Германии. Ее фундаментальная причина кроется в том, что Третий рейх возник, опираясь на три столпа: национал-социалистиче-скую партию, вооруженные силы и крупный промышленный капитал. Но со временем на арене появились новые игроки, такие, как «Немецкий трудовой фронт», а самое главное — СС, которые всеми силами пытались урвать свой кусок власти. В итоге административное управление Третьим рейхом больше напоминало войну всех против всех.
Следствием подобного административного беспорядка стало то, что политическая лояльность в Третьем рейхе подменялась личной преданностью, неким подобием средневековой феодальной зависимости. В итоге большинство нацистских бонз думало не о пользе общего дела, а лишь об укреплении собственной власти и могущества, что должно было, естественно, проявляться и в личном обогащении. Поэтому можно с полной смелостью утверждать, что Третий рейх был скорее фракционным, а не монолитным тоталитарным государством. Пресловутое национальное единство существовало только на бумаге и в партийной пропаганде. Вряд ли нацистское «народное сообщество» можно назвать воплощением мечты немецких романтиков. Само по себе «фракционно-феодальное» государство мало способствовало появлению массового партизанского движения. В конце войны «феодальная анархия» была усилена настолько, что многие из бонз, не стесняясь, перекладывали друг на друга ответственность за военные поражения. В итоге подобная атмосфера явственно отпечаталась на программе партизанской борьбы, за которую нацистские бонзы вели последнюю «бюрократическую битву». В одном из отчетов английской разведки говорилось, что внутренний хаос как нельзя лучше характеризовал движение «вервольфов».
Организация «Вервольф»-СС
Дискуссии о необходимости создания национал-социалистической партизанской организации стали вестись среди офицеров немецкой разведки еще в 1943 году. Большинство из участников этих споров указывали на многочисленные примеры из немецкой истории. Весной 1944 года на этот сюжет обратил внимание начальник Главного управления СС обергруппенфюрер Готлиб Бергер, который в начале 20-х годов сам участвовал во множестве диверсионных и партизанских акций. По его приказу в архивах был найден декрет 1813 года, который предписывал создать ландштурм. Кроме этого, по приказу того же Бергера из Потсдамского архива были извлечены на свет документы, которые описывали идею создания «Полевых корпусов смотрителей». Все эти документы, а также соответствующие выдержки из Клаузевица оказались в руках заинтересованных «читателей». Как отмечалось выше, все эти документы должны были проиллюстрировать традиционную прусскую установку, что партизанские формирования должны были действовать совместно с регулярной армией, а их деятельность фактически сводилась к организации диверсий и задержке наступавших частей противника. Впрочем, не все офицеры СС разделяли такую точку зрения. Некоторые из них, «познакомившиеся» с движением Сопротивления, полагали, что партизанская война была ценна и сама по себе. В весенние дни 1944 года была создана сверхсекретная эсэсовская структура, в задачи которой входило изучение тактики партизанских отрядов, сражавшихся против немецких оккупантов. До сих пор неизвестно, знали ли о ее существовании в абвере и гестапо. О деятельности этой «таинственной» структуры известно лишь, что ее сотрудники особое внимание уделяли Польше.
Первая партизанская часть СС, по сути дела, была сформирована в сентябре 1944 года. Непосредственным толчком для ее формирования стала докладная записка, написанная обергруппенфюрером СС Рихардом Хильдебрандтом, проведшим долгое время на Восточном фронте. Этот документ был датирован 19 сентября 1944 года. В нем предлагалось создать эсэсовский партизанский отряд, который бы действовал в тылах наступавшей Красной Армии. (Как ни странно, но несколько позже мы смогли бы увидеть Хильдебрандта в ближайшем окружении министра вооружений Альберта Шпеера, который был ярым противником партизанщины.)
Именно в докладной записке Хильдебрандта впервые для названия партизанской части было употреблено слово «вервольф», которое эсэсовский генерал позаимствовал из романтической саги Германа Лонса. Остановим свой взгляд на этой книге, до сих пор очень популярной в Германии. В ней рассказывалось о «партизанах» XVII века, которые действовали в районе Люнебергской пустоши. Ее первое издание увидело свет в 1910 году. Сам же автор был убит в начале Первой мировой войны во Франции. Имя этого писателя оказалось несправедливо забыто, хотя Лонса можно было бы поставить в один ряд с Р. Киплингом, Д. Лондоном и К. Хамсуном. У всех этих авторов отчетливо прослеживалась тяга к приключениям, перемежеванная с восторженным отношением к природе и акцентированной борьбой за выживание. Роман «Вервольф» не просто повествовал о восставших крестьянах как представителях одного сословия. Он подчеркивал их расовую общность, что было созвучно идеям, витавшим в воздухе в Германии 20-х годов. Роман «Вервольф» был не просто популярен среди немцев, он стал одной из главнейших книг набиравшего силу движения «фелькише». В годы нацистской диктатуры его переиздание по тиражам уступало лишь гитлеровской «Майн кампф» (1939 год — 800 тысяч экземпляров, 1945 год — 800 тысяч экземпляров).