Верю, судьба!
Шрифт:
Значит, пирамидка не соврала по крайней мере в одном: Топорковым Атис не сын. Но если он так родовит, может, на самом деле он не сын и тому безвестному Степану? Курьер, было в записке. Как и Алмазные. Просто-таки волшебный сказочный сюжет. Подкидыш в нищей семье, который на самом деле - заколдованный принц. Тайный сын президента Корпорации. А она, Касси, соответственно, принцесса, и по законам жанра в итоге они непременно должны пожениться. Не дай бог, окажется, что Атис - мой брат!
– Касси усмехнулась своим мыслям, погладив пластину "пирамидки", лежащей в кармане штанов.
– Жаль, что больше ничего
– Наталья, у вас после никто не спрашивал об Атисе? Никто им не интересовался?
– Да нет, - ответила женщина. Она всё еще боялась.
Они поражали ее невеликое воображение. Настолько, насколько возможно. Приперлись зимой, среди ночи, босые, раздетые, выглядят как невесть кто - глазищи огромные, волосы - как живые, кажись, даже шевелятся. И замерзшими не выглядят вовсе. Другой бы по такому морозу в рубашечке давно окочурился, а этим хоть бы что.
– Мама, - несмело сказал Атис.
– Прости, конечно, но почему ты мне не сказала правду?
– А чё было говорить-то?
– Наталия пожала плечами.
– Ну, сказала бы. И что тебе с того бы было?
Атис смотрел на нее внимательно, не отрываясь. Сильно она постарела, ой как сильно. Атис помнил ее такой, какой она была двадцать с лишним лет назад - крупная женщина, что называется - в теле, с большими полными руками, сероглазая, с быстрыми уверенными движениями. Всё в семье решала она, всё держалось на ней и только на ней. Отец рядом с ней смотрелся задохликом. Маленького роста невзрачный мужичонка, в вечно замасленных рубашках, висевших на худеньких узких плечиках, как на вешалке.
Сейчас они почти сравнялись. Мать ссохлась, сгорбилась, а отец остался почти прежним, разве что облысел почти окончательно, да морщин прибавилось.
– Всегда лучше знать правду, - печально сказал Атис.
– Может быть, мне легче было бы жить.
– Ай, не скажи, - возразила Наталия.
– Измотал бы себе душу, а толку всё равно не было бы.
– Она права, - тихо сказала Касси.
– Ты даже не представляешь, насколько. Ну хорошо. Мы, кажется, все узнали. Надеюсь, вы не последний раз видитесь, если, конечно, вам это небезразлично, - она бросила взгляд на атисову мать.
– Пойдем, Атис? Или еще что-то?
– Я любил тебя, мама, - Атис встал, Касси поднялась следом за ним.
– И тебя, папа, тоже любил. Сейчас понимаю - мне всё равно, родным я вам был сыном или приемным. Да, вы меня продали, но ведь так делают все, верно?
– Мать кивнула.
– Я считал, что мы меня предали. Теперь я так не считаю. И простите за дверь, я не нарочно. Мы пойдем, мама. Прощай.
Он подошел к пожилой женщине и неловко чмокнул ее в щеку. Она потрепала его по волосам, и улыбнулась.
– Иди, сынок. Не знаю я, кем ты стал, но, видать, не простой ты человек. Удачи тебе.
– Я Летатель, мама, - тихо ответил Атис.
– И если к вам придут… то есть когда к вам придут, можешь им это сказать. Если хочешь.
Он повернулся и пошел к выходу на улицу.
– Лучше бы ты этого не говорил, - заметила Касси, когда они вышли во двор. Она с наслаждением вдохнула морозный воздух - после затхлости деревенского дома он просто сам тек в легкие.
– Если к ним придут, и они расскажут - это может нам навредить. А вдруг не только Алмазные и Сима
– Заложат, - уверенно ответил Атис.
– Обязательно заложат. Не потому, что они хороши или плохи, а просто из страха. Это тебе не Сима, и не Ом-мани. Им есть что терять, поэтому даже не надейся, что они в нас заинтересованы. А про "пострадать" - ничего им не сделают. Выслать дальше этого села их всё равно невозможно.
– Не сомневаюсь, - усмехнулась Касси.
– Вот уж святая правда. Сделать могут нам. Правда, меня, скорее всего, по рассказу не узнают, вернее, думать будут на меня, но когда услышат, что девица была с длиннющими волосами, то решат, что это другая.
Цветы неслышно подлетели и зависли рядом. Касси с опаской оглянулась на дом, оставшийся позади - не смотрят ли из окон?
– но нет, оттуда их было уже не увидеть.
– А искать нас будут, Атис, - добавила Касси.
– Вернее, уже ищут, я уверена. Я своего отца знаю. Он теперь не успокоится, пока до тебя не доберется.
– Вот, значит, как, - невесело усмехнулся Атис.
– Лучше бы он до тебя, Касси, не добрался тоже. Ладно, полетели. Потом поговорим.
…Наталия и Михан осторожно выглядывали из маленького окошка, и отлично видели, как в воздух поднялись невиданные предметы, похожие издали то ли на гигантские подсолнухи, то ли на кучу тряпок, растрепанных ветром. Через несколько секунд темнота скрыла и цветы, и их наездников.
– Говорил я тебе, дуре - не надо брать, - с упреком сказал Михан.
– А ты со своей жалостью бабьей, "ай, маленький, ай, пропадет"!… Доигрались. Чё теперь делать?
– Иди дверь на место поставь, - твердо ответила жена.
– Авось, пронесет.
– Дура, - повторил Михан, однако всё же поплелся в сени. Дом выстывал, а "топить улицу" никаких дров не хватит.
– Дура - дура и есть.
Наталия его не слушала. Она, подперев голову руками, сидела за столом, задумчиво глядя на огонек тонкой стеариновой свечки.
– Летатели, значит, - едва слышно сказала она.
– Девка красивая, только мелкая. Кто б думал. Вот тебе и Сигна.
Она поднялась и тоже пошла в сени. В одиночку хилый муж дверь просто не поднимет.
До Услады они добрались еще через сутки.
Конечно, в столичном мегаполисе Касси бывала и раньше, бывала неоднократно, но никогда и помыслить не могла, что однажды ей придется висеть над облаком, не спеша дрейфующим по небу, смотреть сверху на медленно приближающийся, залитый огнями город, и молиться, чтобы их никто не заметил снизу. А заметить теперь ой как могли: темных ночей в Усладе не бывало в принципе, а, подсвеченные снизу, серебристые цветы очень выделялись в воздухе. Внизу уже проплывали здания, а обещанная пирамидкой схема пока не открывалась, и Касси начинала нервничать. Да, город был красив, красив световой феерией, разливавшейся, казалось, до краев земли. Огненные реки ночных шоссе, призрачные пятна реклам, рассеянное мерцание жилых кварталов… В этой яркости тонули звезды, исчезало далекое марево уходящего заката на горизонте, и Касси впервые за всю жизнь осознала, что в Усладе, наверное, звезд не видно даже в очень ясную погоду.