Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг
Шрифт:
Нужно сказать, что первый пехотный корпус с июля 1869 года по апрель 1870 гоняли чрезвычайно плотно, отрабатывая самые различные навыки, связанные с управлением войсками. Прежде всего, это заключалось в умении ориентироваться на местности, чтении карт, организации маршей, как в мирной обстановке, так и при угрозе нападения, развертывании боевых порядков и иным. При этом кроме непосредственных маневров, продолжавшихся более трех кварталов, все солдаты и офицеры продолжали занятия в плане повышения боевой и физической подготовки. То есть, в местах стоянки организовывались атлетическое площадки, полевые классы и стрельбища. Например, каждый строевой солдат и ефрейтор пехотных частей произвел за время этих учений свыше двух тысяч выстрелов из винтовки, а пулеметный расчет — свыше двадцати пяти
— Да, Генрих Антонович, именно так. — Скобелев еще раз утвердительно постучал пальцем по карте.
— Я считаю, что наступать нужно не непосредственно на Стамбул, а методично захватывать узловые транспортные точки. Я предлагаю начать наступление на Галац и далее на Бухарест, чтобы оттуда быстро овладеть всеми ключевыми узлами к северу от Дуная, дабы использовать реку в качестве естественной преграды для турок. И только потом продолжить наступление на Стамбул. Точнее на Адрианополь, который ключ-город к столице Османской Империи.
— А вы не думаете, что турки смогут нас контратаковать из Сербии или Македонии? Вот так, — он провел рукой по карте. — Зайти нам в тыл и отрезать снабжение.
— Вот ключевой транспортный узел региона — Рущук. — Скобелев ткнул пальцем в карту. — Тут мы оставим одну из резервных бригад. Да и вообще — можно прикрыть мосты и прочие важные для нас участки транспортных коммуникаций силами второй линии.
— А вы думаете, они справятся?
— Они обучены и вооружены ощутимо хуже первой линии, но весь личный состав набран из старых полков. То есть, это солдаты, и многие — не первый год. Хотя, мне представляется подобная ситуация маловероятна. Думаю, турки попробуют стянуть войска для обороны Стамбула, то есть, вот тут, на подходе к нему, в Адрианополе мы их и встретим.
— Да, вероятно… — Задумался Леер и переключился на детали. — Вы не знаете, почему для вооружения резервных частей решили использовать шарпсы «… Зачем Его Императорское Величество вообще связался с ними? Каждый раз хочу спросить, да все не к месту получается».
— Ну а что? Хорошее, простое оружие под бумажный патрон, что позволит боеприпасы к ним изготавливать прямо в полевых условиях. Учитывая тот факт, что резервные бригады так и не столкнутся с силами противника, — идеальное.
— Так у нас же есть нужное количество наших винтовок. Зачем он их какими-то американскими игрушками решил вооружать? Ради чего?
— Я у него спрашивал. Он мне это решение объяснил желанием иметь определенный запас наших винтовок. Да и обучение стрельбе частей резервного корпуса можно будет проводить менее накладно. Они ведь там бездельничать будут по большому счету, вот военные инструктора из учебных лагерей над ними и поработают. А нормальные винтовочные патроны, по его словам, будут в этой войне на счету. Я, правда, не разделяю подобного беспокойства, и считаю, что патронов у нас вдоволь, но осуждать мнение Императора не в праве. Вполне возможно, что я просто не знаю каких-либо деталей.
— Его Императорское Величество очень любил Афанасия Ивановича с его экономическими взглядами на войну. Возможно, тут действительно есть что-то, что нам просто не известно.
— А это нам так важно узнать? — Улыбнулся Скобелев. — Солдаты вооружены? Безусловно. Оружие хорошее? Для резервных частей — более чем. А все остальное нас должно мало касаться, если не хотим писать объяснительные у офицеров армейской контрразведки или, упаси Господи, имперской.
— Да, это нам ни к чему. Но вернемся к нашему обсуждению. Михаил Дмитриевич, а вы не думаете, что
— Семнадцать, если ничего не поменялось.
— Так вот. Три пехотных корпуса, горнострелковая бригада и два осадных дивизиона идут на острие атаки. Это, так сказать ударная сила. Кулак. А всего семнадцать бригад занимают и контролируют огромную территорию. И это при том, что в Боснии, Сербии, Албании и Румелии у турок будут воинские части. Весьма немалые при том. Вы думаете, что эти плохо вооруженные и отвратительно обученные бригады, разбросанные на приличной территории, смогут остановить турецкие дивизии?
— У нас есть выбор? Они должны их остановить. Тем более что в отчете, предоставленном нашей разведкой, ясно сказано, что турецкие части практически не в состоянии вести наступательный бой. Из чего следует полагать, что их можно будет довольно легко удерживать малыми силами. По тому же сценарию, что корпус Мольтке, в Силезии два года назад, держал целую армию австрийцев.
— Не стоит недооценивать противника, мой юный друг, — улыбнулся Леер.
— Так кто недооценивает? Вы же сами читали тот доклад. Это ужас! Из всего офицерского корпуса турецкой армии только две тысячи человек имеет хоть какое-то образование. Остальные даже чтение и письмо не смогли освоить. Куда уж тут недооценивать?
— А если английские или французские инструкторы наденут турецкую форму?
— И что, это сразу позволит изменить уровень профессионализма у солдат и офицеров? При плохих солдатах и гениальный полководец проиграет. И вообще, Генрих Антонович, откуда в вас такие настроения?
— Я переживаю. Его Императорское Величество, безусловно, талантлив, но как бы ему голову успехи не вскружили. Я уже не первую беседу с ним провожу, пытаясь убедить в том, что нам нужно эту западную группировку турецких войск связать силами союзников. Сербия, Черногория и Греция с огромным рвением придут нам на помощь. Не говоря уже о болгарах и валахах, которые легко поднимут весьма многочисленные ополчения. Да и Персия, с которой у нас очень теплые отношения, не откажется от предложения вторгнуться в Междуречье и связать там азиатские части турок. Для кавказской наступательной операции это окажется очень кстати.
— Разумное предложение. А почему Его Императорское Величество отказывается?
— Он не отказывается, просто уходит от однозначного ответа, ссылаясь на то, что пока этот вопрос изучается. Не понимаю. Чего он боится? Дружественные народы и могут, и хотят оказать нам помощь, а Его Императорское Величество так насторожен.
— Вы думаете, он не хочет делиться победой?
— В том числе. — Сказал Леер и немного пожевал губы. — Это тщеславие, Михаил Дмитриевич. Один из самых страшных грехов. И этот грех — слабость нашего Александра. Император всем хорош, но иногда я совершенно не понимаю его поступков. Вспомните коронацию. Мне казалось, что такое количество народной любви просто невозможно… недостижимо. Но я ошибался. А Император в ней купался, считая само собой разумеющейся. Александр Македонский в свое время из-за тщеславия погиб. Он захватил всю Малую Азию, Междуречье и Египет, то есть, практически владения современной Османской Империи, после чего глупо умер из-за тщеславия. А ведь Александр Македонский объявил себя Богом! Вам не кажется, что мы наблюдаем нечто похожее? Эти странные события в соборе, после которых Его Императорское Величество стали называть избранником Божьим. Эти безусловные успехи в боях. Любовь народа. Говорят, что Александра Македонского обожали солдаты и подданные. — Леер тяжело вздохнул и спустя несколько секунд продолжил. — Любезный Михаил Дмитриевич, прошу вас, помогите нам всем избежать трагедии. Вы, как и я, часто беседуете с Императором. Мало того, он вас ценит, о чем не раз говорил. Попробуйте убедить его в необходимости привлечь союзников. Валахия, Молдавия, Трансильвания, Сербия, Черногория, Греция, Персия… мы даже Египет сможем переманить на свою сторону, пообещав независимость. Мы сильны, но у нас мало обученных солдат. И быстро их число не увеличить. Вы же видели то, по каким критериям комиссии ведут отбор. Михаил Дмитриевич, я боюсь, что мы просто увязнем в этом колоссе.