Весь Дэн Браун в одном томе
Шрифт:
При этом Кэтрин с огорчением понимала, что научно доказать существование человеческой души вряд ли представляется возможным. Пытаться подтвердить жизнь души вне тела сродни тому, чтобы, выдохнув облако сигаретного дыма, надеяться годы спустя где-то его отыскать.
После беседы с братом у Кэтрин засела в голове одна идея. Питер упомянул Книгу Бытия, в которой душа описывалась как «Neshe-mah» — что-то вроде духовного разума, отделенного от телесной оболочки. Это навело Кэтрин на размышления, что «разум» предполагает наличие «мысли». В ноэтике
«Можно ли взвесить душу?»
Идея, разумеется, невыполнимая. Даже думать о таком глупо.
Спустя три дня Кэтрин проснулась среди ночи и, подскочив как ужаленная, понеслась заводить машину. Оказавшись у себя в лаборатории, она набросала схему эксперимента — на удивление простого и одновременно пугающе смелого.
Получится что-то или нет, она не знала, поэтому прежде времени решила не сообщать Питеру. На подготовку потребовалось четыре месяца. Наконец, когда все было завершено, Кэтрин пригласила брата в лабораторию и выкатила навстречу крупногабаритный аппарат, который до поры до времени прятала на складе.
— Конструкция и сборка — мои, — похвалилась она, демонстрируя Питеру изобретение. — Догадаешься, что это?
Брат в недоумении уставился на непонятный аппарат.
— Инкубатор?
Кэтрин рассмеялась и покачала головой. Хотя предположение логичное. Аппарат действительно напоминал с виду прозрачные инкубаторы-кувезы, куда в роддомах помещают недоношенных младенцев. Однако у Кэтрин кувез имел внушительные размеры: длинная воздухонепроницаемая капсула из прозрачного пластика, эдакий футуристический ложемент для сна. Под капсулой располагалась большая приборная доска.
— Может, теперь догадаешься. — Кэтрин включила устройство в сеть. Ожил электронный дисплей, и Кэтрин принялась осторожно подкручивать регуляторы. На дисплее забегали цифры, и в конце концов высветилось:
— Весы? — удивился Питер.
— Не просто весы!
Взяв с соседнего стола крошечный клочок бумаги, Кэтрин уложила его на крышку капсулы. На дисплее снова заплясали цифры, и высветился новый результат:
— Чувствительные микровесы, — пояснила Кэтрин. — С точностью до нескольких микрограммов.
Питер по-прежнему пребывал в недоумении.
— Ты сконструировала высокоточные весы… на человека?
— Именно. — Кэтрин подняла прозрачную крышку. — Если поместить сюда человека и закрыть, получится герметично замкнутая система. Ни туда, ни оттуда ничего проникнуть не может — ни газ, ни жидкость, ни частицы пыли. Все остается внутри: дыхание, пот, любые выделения — буквально все.
Питер запустил руку в густую серебристую шевелюру — в этом нервном жесте они с сестрой были похожи.
— Хм… полагаю, живым этот человек протянет недолго.
Кэтрин
— Минут шесть от силы — в зависимости от частоты дыхания.
— Не понимаю. — Питер пристально посмотрел на сестру.
Она улыбнулась:
— Сейчас поймешь.
Оставив устройство, Кэтрин провела Питера в аппаратную Куба и усадила перед плазменным экраном. Побарабанив пальцами по клавиатуре, она вышла в папку с видеофайлами, хранившимися на голографическом накопителе. Плазменная панель ожила, замелькали кадры, по качеству напоминающие домашнюю видеосъемку.
Сперва перед объективом проплыла скромно обставленная спальня. Разобранная постель, пузырьки с лекарствами, респиратор, кардиомонитор. Объехав всю комнату, камера остановилась в центре, где, к недоумению Питера, обнаружились только что виденные в лаборатории весы с прозрачной капсулой.
У Питера округлились от изумления глаза.
— Что?..
Прозрачная крышка была откинута, в капсуле находился глубокий старик в кислородной маске. Рядом стояли его пожилая жена и работник хосписа. Старик лежал с закрытыми глазами, каждый вздох давался ему с трудом.
— Это мой преподаватель естествознания из Йеля, он неизлечимо болен, — пояснила Кэтрин. — Мы с ним продолжали общаться после выпуска. Он всегда говорил, что хотел бы завещать свое тело науке, и сразу же согласился принять участие в эксперименте, когда я объяснила ему суть.
Питер ничего не ответил, видимо, потеряв дар речи от происходящего на экране.
Работник хосписа тем временем обратился к жене старика:
— Пора. Его час настал.
Пожилая женщина, вытерев платком слезы, кивнула, видимо, набравшись решимости:
— Хорошо.
Работник хосписа наклонился над капсулой и плавным, бережным движением снял со старика кислородную маску. Тот слегка шевельнулся, но глаза остались закрытыми. Работник откатил в сторону аппарат искусственного дыхания и остальные приборы, оставив в центре комнаты только капсулу с лежащим в ней человеком.
Жена умирающего, нагнувшись, нежно поцеловала супруга в лоб. Глаза старика так и не открылись, но губы дрогнули в ласковой улыбке.
Без кислородной маски дыхание с каждой секундой становилось все более хриплым и прерывистым. Видно было, что конец близок. Демонстрируя достойное уважения самообладание и выдержку, жена старика медленно опустила прозрачную крышку капсулы и заперла ее наглухо, как показывала Кэтрин.
Питер отшатнулся в ужасе.
— Кэтрин, ради всего святого!..
— Все в порядке, — прошептала сестра. — Там достаточно воздуха. — Она видела эту запись не во второй и даже не в десятый раз, но сердце все равно трепетало.
Под капсулой с умирающим светилось электронное табло. Девять цифр.
— Столько он весит, — пояснила Кэтрин.
Дыхание старика постепенно замедлялось, и Питер подался вперед, будто загипнотизированный.